Мы, люди, сильно любим животных, но при этом с удовольствием их едим. Мясной парадокс — термин, обозначающий сложные отношения человечества с мясом и убитыми животными.
Австралийские психологи Стив Лоугнан, Ник Хэслэм и Брок Бастиан ввели это понятие в 2010 году, определив его как «психологический конфликт между пищевыми предпочтениями людей и их моральной реакцией на страдания животных». Мы сочувствуем животным — в конце концов, мы и сами животные, — но в нас также заложено стремление к калорийной, богатой энергией пище. И на протяжении большей части человеческой истории такой едой было мясо.
Когнитивный диссонанс между сопереживанием животным и одновременным стремлением их есть приводит к тому, что мы игнорируем жестокое обращение на промышленных фермах, а также отрицаем их разум, интеллект и способность страдать.
Мясной парадокс — тема и название новой книги Роба Персиваля, главы отдела продовольственной политики Soil Association. Это некоммерческая организация в Великобритании, которая выступает за органические методы ведения сельского хозяйства, более высокий уровень благополучия животных и снижение потребления мяса.
Я хотел поговорить с Персивалем, ведь он — ходячее воплощение мясного парадокса. Он посвятил себя кампаниям против индустриализированного животноводства, настаивая при этом на сохранении роли животных в сельскохозяйственной и продовольственной системе, пусть и в гораздо меньшей степени и более гуманным образом.
Персиваль симпатизирует веганскому делу, называя забой животных «убийством». Тем не менее, Персиваль не веган и не стесняется критиковать эксцентричность и преувеличения веганского движения. Он серьезно обеспокоен тем, что произойдет с миром, если человечество не решит мясной парадокс. Диета с высоким содержанием мяса — основной катализатор климатического кризиса, который практически не проявляет признаков замедления.
В стремлении разгадать мясной парадокс Персиваль поговорил с фермерами, антропологами, психологами и активистами, чтобы лучше понять запутанные, сложные и растянутые на тысячелетия отношения человечества с животными, на которых мы охотимся и выращиваем для еды.
Мясной парадокс в нас самих
Персиваль обнаружил, что мясной парадокс — это не просто продукт современного индустриального животноводства, а психологическая борьба, доставшаяся нам от предков? Возможно, эти резные изображения животных и наскальные рисунки, сделанные десятки тысяч лет назад, нечто большее, чем просто пещерные каракули.
«Это отчасти спекулятивный вопрос, но различные ученые утверждают, что это свидетельство ритуальной реакции на поедание животных, которая могла основываться на этих диссонирующих эмоциях, противоречивом этическом смысле, — говорит Персиваль. — Убийство и поедание животных ставит перед нами глубокую моральную дилемму».
В современную эпоху мясной парадокс усилился. Персиваль считает, что одним из основополагающих исследований литературы о мясном парадоксе стало исследование, опубликованное Лоугнаном, Хэслэмом и Бастианом в 2010 году. Участников исследования они разделили на две группы и, выдав опросники, одним раздали для перекуса кешью, а другим — вяленую говядину. Анкеты предлагали оценить чувствительность и интеллект коров, а также моральную озабоченность респондентов в отношении различных животных, таких как собаки, куры и шимпанзе.
Участники, которые ели вяленую говядину, сочли коров менее разумными и менее сознательными, а также проявили сострадание к меньшему количеству животных, в отличие от группы, которая ела кешью.
«Размышление об умственных способностях коровы во время поедания коровы вызвало диссонирующие эмоции, которые исказили их восприятие в действительно важных аспектах», — говорит Персиваль.
Даже общение со строгими вегетарианцами или веганами вызывает «повышенную приверженность оправданиям в пользу мяса», говорит Персиваль об одном исследовании. И это объясняет рост потребления мяса на душу населения в сочетании с уровнями вегетарианства и веганства.
В одном из самых забавных и красноречивых отрывков книги подробно описывается встреча Персиваля с руководителем отдела обеспечения качества продуктов питания KFC в Великобритании и Ирландии Чарльзом Уэем. Уэй рассказывает о высоких стандартах защиты животных KFC. Тогда Персиваль спросил: «Зная, что вам предстоит стать курицей, вы бы действительно предпочли родиться на ферме, входящей в цепочку поставок KFC, а не на любой другой ферме?».
Уэй утверждает, что стандарты компании превышают отраслевые нормы (что мало о чем говорит), но затем добавляет, что это все равно ничего не изменит: «Так что нет». Персиваль пробует снова: «Если бы вы знали, что вам предстоит оказаться курицей, как вы думаете, стали бы вы есть меньше курицы?». По словам Персиваля, Уэй ушел от ответа.
В отчетах о суровой реальности фермерского хозяйства мы сталкиваемся с диссонансными эмоциями, пытаемся отрицать их, отделяя мясо на тарелке от животного, которое его произвело, и тем самым лишая животных их чувств и разума.
Мы тоже создаем мифы, чтобы оправдать наши отношения с животными. Один из наиболее популярных — «древний договор», который звучит примерно так: животные дают нам свое мясо, а взамен мы даем им одомашнивание и возможность эволюционного успеха. Эта концепция была придумана научным писателем Стивеном Будянски в 1989 году и продвигалась писателями Майклом Полланом и Барри Эстабруком, а также известной защитницей животных Темпл Грандин.
Поллан и Эстабрук не одобряют современное промышленное животноводство. Эстабрук считает это нарушением древнего договора. Однако «в основе древнего договора лежит вопиющий обман», пишет Персиваль: «Ни одно отдельное животное не давало согласия на условия сделки».
Мы также используем нечеткие определения, чтобы скрыть суть. Одно исследование показало, что замена слов «забой» или «убийство» на «промысел» уменьшает диссонанс, а замена слов «говядина» и «свинина» в меню ресторанов на «корова» и «свинья» вызывает больше сочувствия к животным. А если рядом с блюдом разместить фотографии животного, эмпатия возрастает ещё больше, и повышается привлекательность вегетарианских блюд.
Персиваль утверждает, что мясной парадокс обнаружен в разных культурах и временных периодах, и что «нет ни одной культуры, в которой с растительной пищей были связаны аналогичные проблемы».
Мясной парадокс в различных учреждениях
Мясной парадокс активен в учреждениях так же, как и в нас самих.
Книга Персиваля начинается с экскурсии по Лондонскому музею естественной истории, где экспонаты рассказывают о том, как животные теряли среду обитания и как изменение климата влияет на дикую природу. Но в ресторане музея вам предложат еду, «которая непосредственно способствовала всем этим кризисам», рассказывает Персиваль. (Производство мяса — основная причина потери среды обитания, поскольку большие участки леса расчищают для выращивания сои и других культур на корм для сельскохозяйственных животных.)
После кампании со стороны Персиваля музей изменил меню и стал предлагать блюда на растительной основе и органические продукты.
У этой истории счастливый конец, но я беспокоюсь, что мясной парадокс будет только укрепляться в нас самих и в учреждениях, поскольку мясо все чаще используется в культурных войнах. По мнению Персиваля, необходимо найти золотую середину в дебатах о мясе.
«Нам нужны прогрессивные фермеры и всеядные люди, которые старались бы разрядить напряженность в отношениях с веганами и активистами по защите животных, и нам нужны веганы, которые скажут: «Хорошо, шаг первый — давайте откажемся от промышленных систем и сосредоточимся на улучшении условий содержания животных», — говорит Персиваль. — И если демографическая группа, претендующая на золотую середину, будет достаточно большой, мы увидим некоторый прогресс».
«Я не считаю, что люди могут исправить все самостоятельно или что потребители несут исключительную ответственность за изменение системы питания, — говорит Персиваль. — Но в то же время я придерживаюсь мнения, что наш собственный выбор оказывает большое влияние. Он помогает устанавливать социальные нормы. И нужна массовая мобилизация, прежде чем политические перемены станут жизнеспособными, прежде чем вы заставите бизнес измениться».
Для достижения результата нужно поразмыслить над мясным парадоксом внутри нас самих, чтобы «увидеть свое соучастие и причастность ко всему этому и разобраться, как можно освободить себя».
Изменение подхода к питанию — одно из самых эффективных действий, которые мы предпринимаем для защиты климата, а также одно из самых личных, о чем свидетельствует глубоко укоренившееся влияние мясного парадокса. Но освобождение от его диссонанса действительно помогает выбраться из некоторых кризисов, в которых мы оказались — если мы готовы противостоять ему.