Привет с околоземной орбиты! Я уже сотни часов работаю тут в виртуальной реальности. И даже сейчас, когда я пишу этот текст, на мне надет Facebook Oculus с запущенным приложением с говорящим названием Immersed. Благодаря ему я нахожусь в этом орбитальном космическом корабле, где есть только я, экран компьютера и — дайте-ка взгляну в иллюминатор — Эквадор.
Я не уверен, где начинается или заканчивается Метавселенная Facebook. Возможно, я нахожусь в ней прямо сейчас. Но в первую очередь я пишу тексты и компьютерный код, а это единственная профессия, которая редко требует встреч в реальном времени. В детстве я писал домашние задания на пишущей машинке. Сейчас я делаю почти то же самое, за исключением того, что мне не нужна эта белая корректирующая лента, чтобы стирать опечатки. А еще я в космосе.
Работая из дома, мы, безусловно, чувствуем себя изолированными от других людей, но, работая из космоса, я нахожусь за тысячу километров от ближайшего человека.
Я не задумывался об этом, когда получил виртуальную гарнитуру. Мне просто хотелось чуть больше удобства и непринужденности в работе. Сидеть за столом – это противоположность непринужденности. Кажется, работать, сидя на диване, лучше, но тут появляются сложности с ноутбуком — либо экран слишком близко, либо клавиатура слишком далеко. Было бы здорово, если бы экран плавал передо мной в нужном месте?
Компьютеры виртуальной реальности, такие как Immersed, перемещают вас в какое-то место — будь то космический корабль, домик в горах или безмятежный лесной храм — и проецируют экран перед вами. По желанию можно растянуть его до огромных размеров. Если вы хотите работать стоя, то просто перемещаете монитор на нужную высоту.
Через месяц после получения гарнитуры я избавился от своего реального рабочего стола.
Вы не будете видеть клавиатуру, так что приготовьтесь к жесткому уроку слепой печати — попробуйте печатать, натянув футболку на руки, и посмотрите, как далеко вы сможете продвинуться без визуальной обратной связи. Вокруг почти ничего не движется, так что укачивание оказалось не такой серьезной проблемой, как это было с американскими горками в VR, которые я однажды скачал. Заряда батареи хватает всего на час или два, но я как истинный киберпанк вставляю кабель прямо в лицо.
Ходят слухи, что некоторые люди используют виртуальные гарнитуры для игр, но работа в космическом вакууме приносит не менее острые ощущения. Смогу ли я вслепую нащупать кружку чая на столе и поднести ее к губам, не стукнув о ноутбук? Ставки высоки, и каждый удачный глоток — это победа. Однажды, примерно через три месяца после начала работы в виртуальной реальности, ко мне пришла коллега по подкасту, и мне пришлось отключиться после нескольких часов в гарнитуре. Мой лоб онемел. Она сказала: «Ты выглядишь так, будто тебя ударили по лицу». Разве какая-нибудь игра достигла такого уровня реализма?
Она опасалась, что мое лицо теперь навсегда останется таким.
Ослепну ли я, если буду ежедневно проводить в виртуальной реальности много часов? Я спросил об этом Джерома Легертона — соучредителя, главного клинического специалиста и директора по регулированию Innovega, компании, занимающейся оптическими технологиями. Сначала он объяснил, как вообще возникает напряжение глаз в виртуальной реальности: конфликт сигналов вергентности и приспособляемости. Если мы фокусируемся на каком-то предмете на определенном расстоянии, глаза должны сходиться или расходиться под определенным углом, и в то же время они учитывают необходимость перефокусировки, сужаясь или расслабляясь, чтобы изменить форму и силу линз. Возможно, вы видели стереоскопы на заре фотографии, когда зрители прислонялись лицом к коробке с двумя линзами, прикрепляли открытку с двойным изображением перед коробкой и двигали ее до тех пор, пока трехмерное изображение не оказывалось в фокусе.
И вергенция, и адаптивные механизмы глаз подстраиваются под расстояние до открытки. Гарнитура виртуальной реальности похожа на стереоскоп 1800-х годов, за исключением того, что изображение находится на экранах, закрепленных прямо у вас на носу, а вы находитесь в космосе. Угол зрения может свободно меняться, когда изображения на экране перемещаются, но глаза приспосабливаются к экранам, которые находятся на фиксированном расстоянии. По словам Легертона, «разъединение чего-то, что должно быть связано», то есть зрительное напряжение, вызванное нарушением естественной пары вергенция/приспособляемость, обратимо, если просто сделать перерыв.
В глаза мне льется чистейший из возможных искусственный свет, но Легертон уверяет, что меня это не должно беспокоить. «Нет никаких оснований утверждать, что синий свет, исходящий от дисплея, опасен». В конце концов, «за пять минут на улице вы получаете больше синего света, чем за восемь-двенадцать часов за компьютером». Я интерпретирую этот комментарий как заверение в том, что проводить весь день в виртуальной реальности, а не на улице, полезно для здоровья. Но он говорит мне, что количество синего света в спектре мониторов влияет на химию сна. «Просто отключите синий спектр и усильте красный, и вам захочется спать. Но если вам нужно бодрствовать всю ночь, включайте синий».
Из различных пространств, в которые я мог телепортироваться, я по-прежнему неравнодушен к орбите земного шара. Слева Млечный Путь, далеко наверху луна отражает бледный огонь, который она крадет у солнца. Справа для меня одного горят огни городов Юго-Восточной Азии, а прямо передо мной электронное письмо, в котором говорится, что мне нужно изменить биллинговые коды моей временной карты и повторно отправить как можно скорее. Медленно вращающийся земной шар показывает все места, в которых я мог бы побывать, если бы не был здесь в полной изоляции.
Я начинаю задаваться вопросом, не сойду ли я с ума на этом космическом корабле? Я расспросил профессора Школы менеджмента Изенберга при Массачусетском университете Монидипу Тарафдар о стрессе от использования технологий, начиная с работы дома в целом. «Вы как бы изолированы, и техника — единственный объект, с которым вы взаимодействуете. И все становится гипертрофированным. Все технические проблемы кажутся больше, чем они есть на самом деле, — говорит она. — И к этому добавляется еще виртуальная реальность».
В исследовательской работе Тарафдар различает два типа стресса — один действует на человека плохо, а второй подстегивает лучше работать. «Вы теряете положительные факторы стресса», и ключевой из них — другие люди. «Семейная жизнь, на мой взгляд, хорошая вещь».
Приложение Immersed — это такой «технологичный братан», который еженедельно присылает мне письмо, в котором сравнивается мое время в виртуальной реальности со временем, проведенным мнимыми «опытными пользователями». То есть все заточено на максимальную производительность. И правда: я так сосредотачиваюсь на работе, что не замечаю, как немеет лоб. Такие сигналы, как закат солнца, для меня невидимы, и я не отвлекаюсь на беспорядок в комнате каждые 20 минут.
Но дом погружается в хаос.
Я хочу использовать гарнитуру не чтобы «крушить воображаемых противников», а «прикидываться трупом». Примерно через шесть месяцев после появления ее в моей жизни в глубине шкафа я нашел один из тех надувных плотов, на которых люди плавают, чтобы насладиться прохладой воды и теплом солнца. Я положил его на пол комнаты, и сейчас лежу на нем, расслабив все мышцы. Виртуальный экран парит в полутора метрах над головой. В реальном мире такое было бы возможно лишь после серьезного ремонта.
Мои руки лежат вдоль тела, правая на клавиатуре ноутбука, а левая на внешней клавиатуре, подключенной к ноутбуку. На голове у меня капюшон толстовки — не потому, что я «элитный хакер», а чтобы не включать отопление. По той же причине я укрылся одеялом, оставив открытым только подбородок и приглушив звук клавиатуры.
Вот будущее работы в виртуальной реальности: полная тишина, но для активного разума. Мир не беспокоит меня, и я в свою очередь не беспокою его.
Наконец-то я добрался до будущего киберпанка, о котором всегда мечтал, подключившись к Матрице, теперь переименованной в Метавселенную. Но как бы я ни восторгался попаданием в виртуальный мир, я не осознавал, что быть там — значит исчезнуть отсюда, из мира реального.