С помощью обмана можно пустить пыль в глаза не только окружающим, но и самим себе. Профессор психологии и поведенческой экономики Дэн Ариели пытается раскрыть мотивы, заставляющие людей мошенничать. Этим исследованиям посвящена его популярная книга «Честно о нечестности», обновленный вариант которой выпустит на книжный рынок «Альпина Паблишер». В одной из глав книги Ариели рассказывает о том, почему мы склонны к самообману и как от этого зависит вера в свои силы.
Представьте, что вы очутились на песчаном пляже. На берег накатывают волны, оставляя за собой широкую полосу мокрого песка, по которой так приятно брести без определенной цели. Вы направляетесь к хорошо знакомому месту, где время от времени отдыхают симпатичные особы женского пола. Забыл предупредить: в этой истории вы напористый краб, который собирается бросить вызов нескольким другим крабам мужского пола и посмотреть, кто же завоюет расположение дам.
Где-то впереди вы видите милое создание с симпатичными клешнями. А еще замечаете, что к вам быстро приближается соперник. Вы знаете: лучший способ контролировать ситуацию — напугать других крабов. Тогда вам не придется драться, рискуя пораниться или, что еще хуже, лишиться шанса на свидание. Так что ваша цель: убедить всех остальных в том, что вы крупнее и сильнее. Чем ближе противник, тем быстрее вам нужно придумать, как показаться значительнее, чем вы есть. Встать на цыпочки и вяло помахать клешнями? Вряд ли это поможет. Что же делать?
Нужно произнести зажигательную речь и убедить себя в том, что на самом деле вы сильнее и круче, чем кажется. «Зная», что вы самый крупный краб на пляже, вы вытягиваетесь как можно выше и широко разводите клешни — настолько широко, насколько это вообще возможно. Вера в собственную выдумку позволит вам не дрогнуть.
Вернемся к людям. Мы обладаем более сложными механизмами бахвальства и «самопиара», чем животные. Мы умеем лгать — не только другим, но и себе.
***
Расскажу историю, в которой я сам выступил в роли обманщика. Летом 1989 года — примерно через два года после того, как я выписался из больницы, — мы с моим другом Кеном решили развеяться и слетать из Нью-Йорка в Лондон. Мы купили самые дешевые билеты; перевозчиком оказалась компания Air India. Подъехав к нужному терминалу, мы увидели невероятно длинную очередь из людей, стремившихся попасть в здание аэропорта. Кен, всегда отличавшийся сообразительностью, моментально отреагировал: «А давай посадим тебя в инвалидное кресло!»
Мы были убеждены, что план хорош. Кен выскочил из такси и вскоре вернулся с креслом-коляской. Мы быстро прошли досмотр, зарегистрировались на рейс и принялись коротать время за кофе и бутербродами. Но тут мне понадобилось зайти в туалет. Кен довез меня до ближайшего, который, к сожалению, не был предназначен для инвалидов. Тем не менее я продолжил играть свою роль. Мы подкатили кресло насколько возможно близко к писсуару, и я попытался попасть в цель с этого расстояния, не добившись, впрочем, особого успеха.
Пока мы проходили испытание писсуаром, подошло время садиться в самолет. Наши места были в одном из последних рядов. Когда мы оказались перед входом в салон самолета, до меня дошло, что кресло слишком широкое, чтобы поместиться между рядами кресел. Поэтому мы сделали то, что диктовал мой новый образ: я оставил кресло у входа, обнял Кена за плечи, и он дотащил меня до наших мест.
Сидя в ожидании взлета, я с негодованием думал о том, что туалет в аэропорту был не предназначен для инвалидов, а сотрудники авиакомпании не предложили мне кресло поуже, чтобы я мог добраться до своего места. Раздражение усилилось, когда я понял, что буду вынужден воздержаться от питья в течение всего шестичасового перелета: ведь я не смогу воспользоваться туалетом, если не хочу выходить из образа. Следующая проблема возникла, когда мы приземлились в Лондоне. Кену пришлось еще раз дотащить меня до выхода, а потом нам пришлось ждать, так как авиакомпания не успела вовремя доставить к самолету инвалидное кресло.
Это небольшое приключение заставило меня осознать, как часто сталкиваются с подобными проблемами настоящие инвалиды. Я был разгневан настолько, что решил подать жалобу в лондонское представительство Air India. Как только нам привезли кресло, мы покатили к офису авиакомпании, где я, едва не лопаясь от негодования, описал все проблемы и унижения, с которыми столкнулся, устроив главе регионального отделения настоящую выволочку за отсутствие заботы об инвалидах. Разумеется, он рассыпался в извинениях, а мы покатили дальше.
И вот что странно: все это время я полностью осознавал, что могу ходить. Но я настолько быстро и глубоко вжился в новый образ, что испытывал совершенно искреннее чувство возмущения — как будто у меня действительно был для него законный повод. В конце концов мы добрались до зала выдачи багажа, я взял свой рюкзак и вышел из аэропорта как ни в чем не бывало, словно Кайзер Созе из фильма «Обычные подозреваемые».
***
Чтобы лучше понять, что такое самообман, мы с Зое Чанс (аспирантом в Йельском университете), Майком Нортоном и Франческой Джино решили выяснить, как люди заставляют себя поверить в собственную ложь и можно ли этого избежать. Эксперимент состоял из двух частей; в первой мы предложили участникам ответить на восемь вопросов, похожих на те, которые используются для оценки уровня интеллекта (вот один из них: «Чему равно число, составляющее половину четверти одной десятой части числа 400?»). После завершения теста участники контрольной группы отдавали листы с ответами наблюдателю. Сравнив ответы, мы установили среднюю результативность.
Участники другой группы, действовавшие в условиях, способствующих мошенничеству, получили бланки с подсказками. Мы сказали, что подсказки приведены для того, чтобы испытуемые могли проверить свои результаты, а также понять, насколько хорошо в целом они отвечали на вопросы. Мы попросили студентов быть честными и сначала записать свои варианты ответов и лишь потом сверить их с правильными.
Как и ожидалось, результаты участников, имевших возможность сверить ответы, оказались чуть выше среднего. Это давало основания предположить, что они использовали подсказки не только для проверки, но и для улучшения своих результатов. Как и во всех других наших экспериментах, мы обнаружили, что люди обманывают, когда им представляется такая возможность, но не злоупотребляют ею.
***
Результаты первого этапа нашего эксперимента показали, что участники были склонны заглядывать в подсказки: это помогало им значительно улучшить результаты. Однако этот вывод не позволял нам понять, были их действия старым добрым мошенничеством или участники обманывали сами себя. Другими словами, было неочевидно: понимают ли участники, что мошенничают, или убедили себя в том, что действительно знают правильные ответы. Чтобы разобраться в этом, мы дополнили следующий этап эксперимента новым условием.
Представьте, что вы принимаете участие в тесте, аналогичном описанному выше. Перед вами восемь вопросов; вы правильно отвечаете на четыре из них (50%). Однако в нижней части страницы даны все ответы, и вы заявляете, что на самом деле справились с шестью вопросами (75%). Как вы думаете, каковы ваши реальные способности: ответить на 50% или на 75% вопросов? С одной стороны, вы, возможно, осознаете, что использовали подсказки, чтобы прокачать свой результат, и понимаете, что ваши реальные способности ближе к 50%. С другой стороны, зная, что вам заплатили за шесть правильных ответов, вы можете убедить себя в том, что действительно способны пройти тест на уровне, близком к 75%.
И вот тут начинается вторая фаза эксперимента. После завершения предыдущего теста наблюдатель просит вас предсказать, насколько хорошо вы проявите себя в следующем испытании: в нем вам предстоит ответить еще на 100 вопросов. Понятно, что на этот раз подсказок в нижней части страницы не будет (то есть вы не сможете обратиться к ним «за консультацией»). Какими, по вашему мнению, будут результаты следующего теста? Будут они основаны на ваших реальных способностях, продемонстрированных на первом этапе (50%), или на завышенных (75%)? Логично предположить следующее: если вы осознаете, что использовали подсказки в предыдущем тесте, чтобы искусственно завысить результат, то ваш прогноз будет этому результату соответствовать. То есть вы дадите примерно столько же правильных ответов, сколько дали самостоятельно (без подсказок) в первом тесте (в процентном соотношении, то есть около 50%). Но, допустим, вы действительно верите в то, что смогли ответить на шесть вопросов самостоятельно, а не потому, что смотрели на подсказки. Тогда вы предположите, что и в следующем тесте ответите на большее количество вопросов (ближе к 75%). Разумеется, на самом деле лишь каждый второй ответ будет правильным, однако самообольщение заставляет вас пыжиться, вставать на цыпочки (подобно вышеупомянутому крабу) и свято верить в свои способности.
Результаты эксперимента показали, что участники находились под психологическим воздействием завышенной самооценки. Прогнозы, которые они давали на втором этапе тестирования, показали: испытуемые не просто подглядывали, чтобы улучшить показатели, — они довольно быстро убедили себя в том, что добились высоких результатов сами, без помощи подсказок. Проще говоря, те, у кого был шанс подсмотреть правильные ответы на первом этапе (и смошенничать), поверили в то, что хорошие результаты действительно отражали их истинные способности.
Что, если бы на втором этапе мы заплатили участникам за точность их прогнозов? С появлением материальной заинтересованности участники, вероятно, не смогли бы столь явно игнорировать факт мошенничества. Мы повторили эксперимент с новой группой участников, на этот раз пообещав им по 20 долларов за верный прогноз результатов второго этапа. Даже при наличии финансового стимула, требовавшего большей аккуратности в прогнозах, участники продолжали переоценивать свои способности и стремились завысить результаты. Даже в условиях сильной мотивации самообольщение правит бал.