Молодежь по всему миру переживает беспрецедентный кризис и проблемы с психическим здоровьем. Многие наблюдатели связывают это с влиянием социальных сетей, а также с долгосрочными негативными последствиями пандемии COVID-19. Несомненно, эти факторы усугубили проблемы, однако причины нынешнего кризиса лежат глубже. Это и растущая неопределенность будущего, с которым сталкивается молодежь из-за меняющегося характера профессий и более сложных навыков, необходимых для успеха, и крайняя политическая поляризация и дезинформация. Глобальные нормы мира и сотрудничества оказались разрушены, изменения климата несут неопределенность будущего, традиционные организации гражданского общества, такие как профсоюзы и религиозные группы, в глубоком упадке. Между тем, в бедных и развивающихся странах важную роль в предоставлении финансовой и социальной поддержки играет семья. Именно семейные связи выступают буфером для молодых людей между ними и бушующим штормом неблагоприятных внешних обстоятельств.
Пик тревоги и тоски проявляется по-разному. Например, традиционный U-образный «график счастья», отражающий зависимость между возрастом и довольством жизнью, потерял актуальность. До недавнего времени нижняя точка приходилась на средний возраст, а молодые и пожилые люди отмечали более высокий уровень счастья и других показателей благополучия. Эта зависимость наблюдалась в большинстве стран мира, за исключением стран с крайней бедностью, высоким уровнем насилия или и тем, и другим. Тем не менее с 2020 года график превратился в линейную восходящую кривую для многих стран Северной Америки и Европы, нескольких стран Латинской Америки и Африки, а также Австралии. Это означает, что наименее счастливой группой в этих странах теперь является молодежь (в возрасте от 18 до 34 лет), а наиболее счастливыми — люди старше 55 лет.
Более выраженным проявлением кризиса стал рост числа суицидов, повышение уровня тревожности и депрессии, а также уровень одиночества среди молодежи. В США наблюдается явление «смерти от отчаяния». Впервые об этом, как о проблеме среднего возраста, заговорили экономисты Энн Кейс и Ангус Дитон в 2015 году. Они обобщили преждевременный смертельный исход вследствие самоубийств, передозировки наркотиков, алкогольных и других отравлений. Теперь смерть от отчаяния наблюдается все чаще среди молодежи, особенно в возрасте от 18 до 25 лет. Причины кроются отчасти в ограниченной системе социальной поддержки, непомерной стоимости высшего образования и здравоохранения, а также в очень высоком уровня насилия с применением огнестрельного оружия (в США), в том числе в школах. В результате наблюдается разрыв в уровне смертности между людьми с высшим образованием и без него. Те, у кого есть высшее образование, живут в среднем на восемь лет дольше, чем те, у кого его нет. Это непреодолимая пропасть для молодых людей.
Кризис выявляет человеческие потери, такие как сокращение продолжительности жизни и значительный разрыв в ее качестве, поскольку люди с психологическими проблемами гораздо реже получают высшее образование, чаще страдают от плохого здоровья, сталкиваются с бездомностью и другими видами лишений. У них меньше шансов найти стабильную работу или построить долгосрочные отношения. Однако кризис имеет и более глубокие и далеко идущие последствия, поскольку показывает, что у целого поколения во многих странах не осталось надежды на будущее. Это масштабный системный сбой, последствия которого мы до конца не понимаем.
Многие исследования показали, что надежда — ключевой фактор здоровья и долголетия, производительности труда, уровня образования и стабильных социальных отношений, помимо прочего. Причина, по которой надежда так важна, даже важнее, чем уровень благополучия, заключается в том, что неотъемлемой частью надежды (в отличие от оптимизма) является свобода действий и потенциальных путей к лучшему будущему. Психиатры, например, хотя и не приводят рецептов, как вернуть надежду, отмечают, что это важнейший первый шаг к выздоровлению от психического заболевания. Когда человек на что-то надеется, то он более склонен верить в будущее и инвестировать в него, а также избегать рискованного поведения, которое ставит будущее под угрозу. В противоположность этому, в отчаянии человек достигает точки, когда буквально все равно, жить или умереть. Несколько исследований обнаруживают прямую или косвенную связь между отчаянием и другими психическими расстройствами, дезинформацией и радикализацией, хотя есть и исследования, которые оспаривают это утверждение.
Хотя я уже много лет работаю над вопросами благополучия, свою карьеру я начала как экономист по вопросам развития. Я родилась в Перу и с раннего возраста наблюдала последствия длительной нищеты: мой отец (педиатр в Университете Джонса Хопкинса в Балтиморе) проводил исследования на тему детского недоедания. Он обнаружил, что при правильной диагностике и лечении, например, при контроле уровня ключевых минералов, таких как медь и цинк, дети с тяжелым недоеданием могут восстановиться и вести здоровую жизнь без когнитивных и других нарушений. В то время ни знания об этих дефицитах, ни методы их лечения не были широко доступны. Раннее знакомство с этими проблемами побудило меня лучше изучить влияние бедности и неравенства на жизнь и здоровье людей. Казалось, наилучшим инструментом для этого было экономическое развитие.
Но меня также интересовали психологические аспекты, например, почему и как люди, живущие в крайней нищете, могут быть оптимистичными, щедрыми и находчивыми, как в Перу. Я защитила докторскую диссертацию о стратегиях преодоления трудностей бедными в условиях гиперинфляции и терроризма организации «Сияющий путь» в Перу конца 1980-х годов. Меня поразила не только стойкость бедного населения, но и умение справляться с невероятно сложными экономическими обстоятельствами. Например, люди мгновенно обменивали местную зарплату на доллары, чтобы избежать быстрого обесценивания из-за инфляции. Они также изучали, несмотря на скудный выбор, какая еда наиболее полезна для их детей.
Я до сих пор помню свои мысли: вряд ли жители США, никогда не сталкивавшиеся с подобными трудностями, смогли бы справиться с ними с такой же ловкостью и оптимизмом. И даже сейчас, более 30 лет спустя, мои последние опросы среди подростков из малообеспеченных семей в Перу и Миссури показывают резкий контраст между большими надеждами и стремлениями перуанских подростков в отношении образования и крайне слабыми надеждами малообеспеченных американских подростков, особенно среди белых.
Малообеспеченные представители национальных меньшинств в США в целом настроены гораздо более оптимистично и ценят образование как путь к успеху, в то время как среди малообеспеченных белых групп этот путь не вызывает энтузиазма. Примечательно, что родители белых респондентов не поддерживали их поступление в колледж, в то время как родители из числа меньшинств и другие члены сообществ горячо поддерживали стремление молодежи к высшему образованию. Арт Маккой, директор школы, с которым я работала над запуском проекта в Миссури, был мудрым примером того, как поддержка со стороны сообщества (в данном случае, школы) может кардинально изменить жизненный путь подростков из сообществ меньшинств.
Мне невероятно повезло, что я оказалась в среде, где экономисты проявляли интерес к моим исследованиям психологии бедности, хотя я была в то время всего лишь начинающим исследователем в Институте Брукингса в Вашингтоне, округ Колумбия, сразу после получения докторской степени. Результаты моего исследования, проведенного среди бедного населения Перу, напрямую бросили вызов традиционной экономической теории. Я обнаружила, что респонденты с наиболее высокой социальной обеспеченностью в моей выборке были наиболее пессимистичны в оценках своего прошлого экономического прогресса. И напротив, респонденты из более бедных слоев населения были более позитивны в оценках. У нас были объективные данные о том, как обстояли их дела с точки зрения роста и снижения доходов, то есть, мы могли подтвердить отсутствие ошибок выборки в вопросах исследования. Таким образом, оставался вопрос: почему? Были ли это завышенные ожидания? Неприятие потерь в условиях быстрого, но нестабильного роста? Новообретенные знания о том, насколько больше доход у богатых, несмотря на собственный рост? Черты характера? Как оказалось, это было сочетание всех факторов.
И опять же, мне невероятно повезло оказаться в среде, где меня поощряли к более глубоким исследованиям, в том числе с использованием инструментов из других дисциплин, помимо экономики, авторитетные экономисты: Генри Джейкоб Аарон, Джордж Акерлоф, Элис Ривлин, а также Дэниэл Канеман, первый психолог, получивший Нобелевскую премию по экономике. В результате я познакомилась с небольшой, но невероятно талантливой группой экономистов, таких как Ричард Истерлин, Эндрю Освальд и Ангус Дитон, а также с ведущими психологами, такими как Канеман и Эд Динер, которые совместно работали над объединением качественного подхода психологов к опросам с эконометрическими и математическими методами. Поначалу экономисты отнеслись к этому с большим скептицизмом: многие даже считали нас сумасшедшими! Тем не менее многочисленные загадки, которые мы раскрыли, и широкое использование этого подхода учеными в конечном итоге привели к новой науке об измерении благополучия.
Новые методы значительно расширили знания, включив человеческие эмоции, стремления и черты характера в то, как мы думаем, анализируем и моделируем экономическое поведение. К настоящему времени это стало практически общепринятой практикой. Действительно, многие правительства по всему миру, во главе с Великобританией, начавшей работу в 2010 году (в которой мне посчастливилось принять небольшое участие), начали включать показатели благополучия в официальную статистику в качестве дополнения к данным о доходах и в качестве инструмента разработки и оценки политики, например, для анализа затрат и выгод или инноваций в здравоохранении и охране окружающей среды. Организация экономического сотрудничества и развития разработала руководящие принципы передовой практики для национальных статистических служб по всему миру, желающих использовать эти показатели. Недавно Организация Объединенных Наций сформировала комиссию для разработки и рекомендации показателей прогресса в дополнение к ВВП, которые могут быть приняты странами по всему миру.
Область эволюционировала от анализа факторов счастья и других измерений благополучия (доход важен, но другие факторы, такие как здоровье, дружба, а также смысл и цель жизни, важны даже больше) к исследованию того, как рост благополучия влияет на отдельных людей и общество в целом. Мы постоянно обнаруживаем, что более высокий уровень благополучия приводит к увеличению продолжительности жизни, улучшению здоровья, повышению производительности труда и построению более стабильных долгосрочных отношений. Надежда, в свою очередь, играет более важную роль, чем текущее благополучие или удовлетворенность жизнью. Надежда — это не просто вера в улучшение ситуации (то есть оптимизм), но и убежденность в том, что у людей есть возможность изменить жизнь.
В ходе этого интеллектуального путешествия я заметила резкий контраст между надеждой и оптимизмом бедных в Латинской Америке и глубоким отчаянием среди бедных и малообеспеченных людей в США. Мои эмпирические исследования, основанные на данных института Gallup, подтвердили эти различия. В то же время Кейс и Дитон опубликовали первую работу о смертях от отчаяния в США. Изучая группы населения США, я обнаружила, что именно у малообеспеченных белых людей наблюдался самый низкий уровень надежды, и именно в этой группе было больше всего таких смертей.
Я поняла, что разработанные нами показатели определяют риск для групп населения. Люди с надеждой, смыслом жизни и свободой действий добиваются лучших результатов. А те, кто отчаялся, утрачивают жизненные силы. Из-за этого они чаще идут на риск, ставя под угрозу будущее. Такие люди, как правило, не реагируют на различные программы помощи, они более уязвимы для дезинформации и теорий заговора, которые могут заполнить образовавшийся вакуум. Надеюсь, теперь мы сможем использовать эти показатели как один из инструментов, необходимых для решения проблемы психического здоровья среди молодежи.
Как я уже отмечала, причины кризиса психического здоровья молодежи глубоки и имеют далеко идущие последствия. Здесь нет простых решений. Однако, если выделить один из ключевых факторов кризиса, глубокую неуверенность в будущем и в способности найти работу, которая позволит содержать семью и иметь приемлемый уровень жизни, то нет сомнений, образование — важнейшая часть решения. Нам нужны инновации, которые делают образование более доступным для людей с ограниченными средствами и ресурсами, а также обучают их новым и сложным навыкам, необходимым на рынке труда завтрашнего дня.
Чтобы сделать образование более доступным и актуальным, необходимо переосмыслить его методы, чтобы обеспечить учащимся поддержку и наставничество, а также навыки, которые обычно не развиваются в рамках программы средней школы. Не существует единого проверенного рецепта успеха, в том числе потому, что образование зависит от внешнего контекста, его нужно адаптировать к группам населения и сообществам. Поэтому крайне важно привлекать ключевые заинтересованные стороны (например, родителей, учащихся и сообщества) и потребителей образования (например, родителей и учащихся) к внедрению инноваций, поскольку изменения в способах обучения детей редко достигаются без поддержки.
Еще важнее система наставничества, особенно в бедных условиях, когда ученики могут быть первыми в семье, кто получает образование после школы, или когда родители отсутствуют по разным причинам. Исследования показывают, что наставники (будь то в школах, семье или сообществах) играют решающую роль для ученика при принятии трудных решений об инвестировании в образование, и, что важнее, в поддержании стремления и цели учиться перед лицом негативных потрясений и других трудностей. Понимание важной роли надежды в стремлении бедных людей Перу к лучшей жизни вдохновило меня на изучение эмоций и благополучия в экономике и на рассмотрение кризиса психического здоровья молодежи через эту призму.
Исследования также доказывают, как важны навыки, которые обычно не входят в программу старших классов: финансовая грамотность, самооценка и коммуникативные навыки. Они важны для успеха на рынке труда. Программа «Youthful Savings», реализуемая в Нью-Йорке и Санта-Монике, обучает старшеклассников финансовой грамотности, справедливому и этичному ведению бизнеса, а также заботе о психическом благополучии. Наставники играют ключевую роль в успешной работе программы.
Примером служит Хосе Сантана, старшеклассник из Бронкса и сын иммигрантов из Доминиканской Республики. Он не планировал поступать в колледж, но смог поступить, благодаря поддержке организации. Он благодарен за навыки, полученные в рамках программы, но, что еще важнее, за наставничество Сомии Мунджал, молодой предпринимательницы индийского происхождения и основательницы программы. Она вдохновила Сантану продолжить обучение, чтобы повысить шансы стать успешным предпринимателем. Мунджал тоже испытывала трудности с оплатой образования, но мотивация к успеху росла, поскольку она находила смысл и цель в помощи другим. Сантана — лишь один из многих молодых людей, которых вдохновила Мунджал.
Дебатные клубы для старшеклассников — вот еще один пример, где молодые люди могут приобрести полезные навыки. Дебаты требуют хороших коммуникативных навыков, умения слушать оппонентов и подкреплять аргументы фактами, используя спокойный и вежливый тон. Эти навыки быстро разрушаются в сегодняшней поляризованной и озлобленной среде. Согласно работе 2020 года Роберта Литана, возрождение дебатных клубов в нескольких государственных средних школах Чикаго улучшило академическую успеваемость и усилило надежду, активность и вовлеченность учеников. Между тем, исследование Ребекки Уинтроп и Дженни Андерсон подтверждает важность поддержки учащихся в развитии навыков, выходящих за рамки обычной академической программы: творческий подход, умение анализировать и самостоятельность.
В Великобритании программа #BeeWell в округе Большой Манчестер ежегодно проводит исследования, измеряющие ключевые показатели благополучия, и на этой основе дает рекомендации сообществам. Оценка, проведенная спустя три года после внедрения программы в 2019 году в 192 школах округа, показала, что благодаря программе удалось добиться значительных перемен.
В США студентам из малообеспеченных семей в поступлении и завершении обучения в колледже помогают сообщества колледжей. Ярким примером является Общественный колледж Макомба в Детройте, который, помимо собственного преподавательского состава и учебной программы, является центром, где местные колледжи и университеты предлагают курсы, позволяющие студентам продолжить обучение и получить четырехлетнее образование. Это бесценный вариант для студентов из малообеспеченных семей, которые часто работают и имеют семьи в округе и не могут позволить себе переезд и оплату проживания и питания в другом месте. Примерно 63% студентов из Общественного колледжа Макомба, продолжают обучение и получают образование.
Учебные инновации колледжа сочетаются с индивидуальным наставничеством для каждого студента, а также программой, поощряющей гражданскую позицию и посещение лекций иностранных докладчиков. Это необычно для округа с таким разобщенным населением. Здесь учатся и работники автомобильной промышленности, и недавно прибывшие иммигранты, и афроамериканцы, исторически подвергавщиеся дискриминации. Почетный президент колледжа Джим Джейкобс объясняет, что одна из целей — показать студентам, что они могут добиться успеха, не выезжая из округа.
Джули Раск, соучредитель калифорнийской организации Civic Wellbeing Partners, основала программу микрогрантов для помощи молодежи из малообеспеченных семей, для развития предпринимательской деятельности в Санта-Монике. Большинство получателей грантов — молодые люди, и эти проекты, от искусства и кулинарии до ремонта велосипедов, приносят пользу малообеспеченным сообществам города и положительно влияют на надежды и стремления получателей грантов.
В заключении я хочу рассказать об Арте Маккое, замечательном бывшем директоре школьного округа Дженнингс в Сент-Луисе, штат Миссури, где проживает преимущественно афроамериканское население. Когда Маккой стал директором, у школы Дженнингс был один из худших показателей успеваемости среди всех средних школ Миссури. Под его руководством все изменилось: 100% учеников завершали обучение в школе, процент успешного трудоустройства и поступления в колледж был значительно выше, чем в других государственных средних школах того же округа. Хотя успех Маккоя, несомненно, обусловлен множеством факторов, очевидно, что важнейшим компонентом была его способность вдохновлять учеников вкладываться в образование и добиваться успеха. Он обладает неиссякаемой энергией и надеждой.
У Маккоя непревзойденные способности общаться с самой разной аудиторией, включая, помимо прочего, студентов. Он проявляет искреннее сочувствие, сострадание и чувство юмора, одновременно поощряя усилия, инициативу и настойчивость. Работа с Маккоем также показала мне, что преданное наставничество может превратить неблагополучный школьный округ в сплоченное сообщество, которое поддерживает и вдохновляет на преодоление сложных задач. Не было ни разу, чтобы после разговора с ним (а их было не мало), я не чувствовала прилив надежды, даже в наши разобщенные и трудные времена. Сейчас он активно помогает молодым людям из неблагополучных районов получить предпринимательский опыт и независимость на начальном этапе карьеры после окончания обучения.
В то время, когда молодые люди страдают от сомнений и тревоги за будущее, именно такие люди, как Арт Маккой, Сомия Мунджал и Джули Раск, помогают молодежи поверить в себя и в способность преодолевать трудности. Хотя эти проблемы сложны, и нет простых решений для многих из них, мы знаем, что молодые люди, охваченные отчаянием и тревогой, гораздо чаще отстраняются от общества. Возрождение надежды не дает гарантий, но это важный первый шаг. Этот урок я усвоила в начале карьеры, работая с бедными жителями Перу, и он актуален и сегодня, в совершенно ином контексте и в совершенно иное время.
Сообщение Сила надежды: как наука о благополучии может спасти молодежь от отчаяния появились сначала на Идеономика – Умные о главном.