У человеческой природы есть одна удивительная особенность. Иногда, просто задав себе вопрос: «Как эту задачу решил кто-то, кто разбирается в этом гораздо лучше меня?», — вы сразу же начинаете лучше с ней справляться. Буквально сразу.
Странно, не так ли? Не может быть, чтобы все было так просто! Однако часто это именно так.
Допустим, я пытаюсь поддержать вялый, неловкий разговор. Повисает томительное молчание, и я думаю: «Ах, чем бы заполнить паузу?» Может быть, спросить о чем-то или рассказать короткую забавную историю? Быстро перебрав несколько вариантов, я останавливаюсь на одном и произношу несколько слов. Вроде бы, неплохо, но нет непринужденной текучести, которая свойственна настоящему мастерству. И в результате общение остается напряженным: людям некомфортно отвечать, потому что я звучу неестественно. (Кстати, со мной так происходит постоянно.)
Порой мне удается добиться большего, просто приказав себе вести себя как харизматичный человек. Я знаю некоторых из них, и мне гораздо легче изобразить сносную имитацию, чем разложить их таланты по полочкам. Моя личность, естественно, вносит коррективы, но это нормально. Я говорю себе, что это просто мое представление об обаятельном собеседнике.
Нечто подобное работает и во многом другом. Я успешно притворялась во время благотворительных звонков, пения в душе или во время создания макияжа для особого случая. Я убеждена, что смогла бы сделать более-менее приличную реставрацию любой старой вещи, просто благодаря секретной механике.
I.
В этом нет ничего странного. Всем известно, что люди — это существа, способные к подражанию, ведь на этом и строится все обучение младенцев. Мы перенимаем удивительный талант носителей языка задолго до того, как узнаем слово «грамматика». То же самое касается ходьбы, мимики и социальных сценариев.
Лишь позже мы развиваем эксплицитное мышление: способность расщеплять в ментальном плане мир на представления, описания и символы, парящие над ним. Значительная часть знаний приобретается там, в мысленной реальности. Это чудо: мы можем усваивать и комбинировать символы, которые говорят, например, как использовать новое устройство. Мы можем услышать фразу, например, «упритесь пятками в пол», и использовать ее, чтобы поднимать тяжести более эффективно. Но в процессе мы забываем о нашей великой способности к имитации, позволяя ей атрофироваться. Например, когда мы хотим научиться играть в теннис, то чаще задаемся вопросами вроде: «Как играть хорошо?», вместо того, чтобы доверять способности усвоить это посредством чистого наблюдения.
Тим Гэлви обнаружил это, тренируя теннисистов, как описано в книге «Внутренняя игра в теннис». Как и большинство тренеров, он давал ученикам устные инструкции. Но когда он пытался разбить идеальный замах на последовательность четких шагов, ученики делали неловкие и беспорядочные движения. С другой стороны, когда он просто показывал, как выглядит идеальная техника, и просил повторять, не думая, то тело адаптировалось само собой.
Улучшение произошло не благодаря логическим рассуждениям, а из-за того, что люди позволили более глубокой, интуитивной системе взять верх. Легче имитировать целостность, чем собирать ее по частям.
II.
Начинающие шахматисты подтвердят, что гроссмейстеры не рекомендуют выводить ферзя рано, потому что ему могут угрожать другие фигуры, его легко поймать в ловушку. Это один из первых принципов, которые усваивают игроки в начале игры. Но новички все равно это делают, потому что им нравится атаковать, и они проигрывают много партий таким образом. Однако, если они просто подумают: «А что бы сделал более сильный игрок?», то показатели улучшаются.
Я думаю, что это поразительно: наша способность к подражанию меняет ход игры даже на таком поле. Некая комбинация преимущественно бессознательных психических процессов дает возможность имитировать мышление других, даже если мы не можем наблюдать процесс напрямую. Подумайте, как быстро можно понять, что друг расстроен, лишь по необычному текстовому сообщению. Даже когда у нас есть лишь небольшая выборка наблюдений за человеком, чьим инстинктам мы глубоко доверяем, этого материала, вероятно, достаточно, чтобы задаться вопросом: «Наверное, он поступил бы так?»
III.
Еще один сюрприз: мне удавалось использовать подражание для повышения производительности, даже если человек, которому я подражала, не был экспертом в конкретной задаче, а просто был в целом компетентен.
Однажды, я гостила у друзей, в местечке в часе езды от Лондона, туда приехала еще одна американка. Арендовав машину, она объявила, что по дороге научилась водить с механической коробкой передач. То есть, приземлившись в аэропорту, она обнаружила, что все машины, сдававшиеся в аренду, оборудованы механической коробкой передач, и решила, что это не так уж и сложно. Она нашла инструкцию, взялась за рычаг и поехала по шоссе.
Возможно, это звучит безумно, но вы упускаете из виду контекст: эта женщина была невероятно крутой. Она была настолько уверена в себе, что для нее это казалось самым естественным поступком. И я подумала: вот как выглядит в целом авторитетный человек.
Еще долгое время после того случая, всякий раз, когда я бралась за совершенно незнакомое дело, например, за стрельбу из лука, я спрашивала себя не о том, что сделал бы лучник, а о том, как поступила бы эта дама: как бы она подошла к такому совершенно незнакомому занятию. И, к счастью, в большинстве случаев это сразу помогало мне лучше справляться.
Новичков часто преследует невроз, метания между «получится-не получится». Притворяясь той женщиной, я просто пропускала эту часть, пока наконец не стала настолько похожа на нее, что все стало происходить естественно.
IV.
Что происходит, когда вы настолько преуспеваете в чем-то, что не остается никого, кому можно было бы подражать? Если вы определяете совершенство так же, как и большинство людей, то есть опираясь на отзывы извне, то можно просто объявить самого себя великолепным и на этом закончить. Но, как ни странно, способность имитировать и копировать высокие уровни способностей иногда, похоже, приводит на еще более высокие уровни способностей, даже за пределами видимой вершины шкалы.
Самое естественное в мире — это определять совершенство, основываясь на том, что мы видим вокруг. Мы можем считать, что отлично поработали, если сделали больше, чем коллеги, или, может быть, выложились в спортзале на полную, если сравнялись с результатами приятеля, который занимается на полгода дольше. Однако зачастую эти сравнительные показатели совершенно условны. Скорее всего, все вокруг вас работают на более низком уровне, чем могут.
На протяжении большей части истории казалось невозможным, чтобы кто-то мог пробежать 100 метров за 10 секунд, покорить Эверест или сделать два с половиной оборота на скейтборде в воздухе. Но как только кто-то это делал, за ним довольно быстро подтягивались другие. В какой-то момент истории физиологи считали, что легкие человека разрушаются под давлением воды на глубине около 30 метров, что делало более глубокие погружения невозможными. Это было опровергнуто Жаком Майолем, который в 1968 году совершил нырок на 70 метров. С тех пор этот рекорд был многократно побит и в настоящее время составляет 214 метров. Представьте: это более чем в 7 раз больше, чем когда-то считалось физически возможным для человеческого организма.
Эти прорывы произошли не потому, что Небесная Канцелярия обновила законы физики для игры на площадке. Самое простое объяснение заключается в том, что, как только определенный стандарт достигнут, гораздо больше людей успешно стремится к нему, а затем совершенствуют его.
Это значит, что ставить себе цель«сегодня я сделаю это лучше всех» не обязательно нереалистично.
Подражание и покер
По сути, профессионал покера сегодня лучше любого профессионального игрока двадцатилетней давности, а ведь многие в 2005 году считали себя мастерами! Но на самом деле они были далеки от предела совершенства. Оглядываясь назад, можно сказать, что покер в 2005 году был практически любительским: люди понятия не имели, насколько они могут стать лучше.
Когда я начинала играть в покер, то обнаружила, что чтение языка тела считается уделом любителей. Насколько я могу судить, не было по-настоящему целенаправленных усилий, чтобы выяснить, сколько информации можно извлечь из позы и жестов соперников. Однако это было полезно, несмотря на то, что большинство профессионалов считали, что из этого аспекта уже выжат весь сок на заре покера, что люди научились не раскрывать информацию, занимаясь «настоящей работой»: математикой и теорией игры.
Я извлекла выгоду из этого, систематически улучшая наблюдательность, и в какой-то момент стала одним из лучших игроков в мире, вместе с несколькими друзьями, которые прикладывали те же усилия. На мой взгляд, именно это, помимо удачи, объясняет почти весь мой успех в покере — я никогда не была выдающимся мастером в плане механики игры.
Если бы вы спросили о таком подходе: «Что бы сделал кто-то гораздо более сильный, чем я, чтобы улучшить навыки?», — то, вероятно, пришли бы, как и я, к следующему ответу: прочитать все по теме, затем по смежным темам, затем по темам, которые хоть как-то связаны. Посмотреть сотни часов стримов в режиме без звука с закрытыми картами, пытаясь найти закономерности. Найти других увлеченных темой людей и обменяться с ними советами. Постоянно фиксировать манеры каждого человека, с которым вы играли дважды, чтобы можно было объединить наблюдения за разные сессии. Ну, вы поняли, что значит серьезный подход.
Над чем бы вы ни работали сегодня, можете считать, что это — любительский этап, даже если другим кажется, что «уже поздно». Многие люди занимались бегом на длинные дистанции задолго до того, как в 1954 году был достигнут рекорд скорости бега в 1,6 километра меньше, чем за 4 минуты. Поэтому, если какой-либо навык играет в вашей жизни ключевую роль, постарайтесь полностью игнорировать чужие стандарты и предположить, что существует гораздо более высокий стандарт, к которому вы можете стремиться. Постарайтесь усвоить безумное убеждение: «Я преуспею в этом лучше всех, кого я когда-либо видел».
Сообщение Синдром самозванца наоборот: как мгновенно стать лучше в чем угодно появились сначала на Идеономика – Умные о главном.