Терапевт Александра Гриева называет способность понимать сигналы тела «телесным интеллектом». В книге «Контакт с телом» она рассказывает о причинах избегания собственного тела.
На эту тему рассуждают многие мыслители, и, как любую проблему, причины отчужденности современного человека от своего тела (то, что мы называем растелесненностью) имеет смысл рассматривать в большом комплексе различных факторов. Среди них есть культурные, исторические, философские и многие другие, но мне хочется подробнее остановиться на историческом контексте, представляющем, на мой взгляд, особый интерес.
Задаваясь вопросом растелесненности, американский исследователь и преподаватель буддизма Реджинальд Рэй ссылается на факторы, появившиеся гораздо раньше тех, которые обычно упоминают специалисты (например, начиная с отношения к телу и телесности в христианстве):
Появление аграрной культуры около 10 тысяч лет назад привело к катастрофическому сдвигу в том, как наш вид жил и воспринимал свое существование. Раньше, с тех пор как наши предки спустились с деревьев и освоили прямохождение каких-то пять миллионов лет назад, они в основном занимались поисками пищи — что впоследствии получило название образа жизни охотников-собирателей. Зарождение аграрной культуры и ее постепенное доминирование привело к медленному, но верному увяданию охоты и собирательства как главных источников пропитания. Это оказало огромное влияние на растелеснивание нас как вида, окончательные плоды которого мы пожинаем только сейчас.
Я уверена, нам с Реджинальдом удалось вас заинтриговать! При чем тут вообще охотники-собиратели? Для ответа на этот вопрос нужно посмотреть, что с телесной точки зрения представлял собой процесс охоты и собирательства. Чтобы быть успешным (или хотя бы не быть съеденным), охотник должен был всеми органами чувств погрузиться в окружающую среду. Мечтательные и неуклюжие охотники и собиратели были слишком мечтательными и слишком неуклюжими, чтобы выжить и оставить потомство. Приходилось постоянно обращать внимание на перемену погоды, следы зверей, рисунок растительности и источники воды, а также по возможности уменьшать следы своего присутствия. Это требовало участия всего тела и всего сознания здесь и сейчас.
Это до краев насыщало все врата восприятия, и мышление поддерживало этот процесс, а не нарушало его. Чем больше мы погружались в свои ощущения и тонкое чувствование, чем больше доверяли своей интуиции, тем больше у нас было шансов выжить.
Это было не только вопросом выживания — это был постоянный диалог с окружающим пространством, и этот диалог служил основой для различных ритуалов и в конечном итоге для всей картины мира. Человек воспринимал природу как нечто большее и более могущественное, чем он сам, а с чем-то большим и могущественным неизбежно приходится договариваться.
Появление аграрной культуры положило начало концепции владения землей. Земледелец обеспечивал свое выживание уже не через диалог с природой, но через контроль над ней. Его отношение к своему телу и восприятие себя довольно сильно отличалось от восприятия охотников-собирателей. Для охотника природа представляла собой независимую, отдельную сущность, с которой необходимо вести близкий и уважительный диалог (возможно, вам это уже напоминает возможные варианты отношения к своему телу из предыдущей главы!). Земледелец в гораздо меньшей степени опирался на чувствование и диалог, чем на планирование и контроль — земли, ресурсов, других людей и т. д. И это субъектно-объектное отношение (когда есть живой я, обладающий своей волей, и я взаимодействую с объектом, который воспринимаю как неживой и с которым могу делать, в общем-то , все что угодно) стало доминирующим и экстраполировалось в том числе на тело.
Телесные ощущения приводят нас в тесный контакт с миром вокруг, интуиция открывает нам доступ к спонтанному, немыслящему знанию, чувствование обнажает нашу глубокую связь с окружающими — людьми, животными и растениями. Все это имеет телесную основу и проживается изнутри и посредством собственного тела.
Думание во многом прерывает этот естественный поток: мы начинаем полагаться не на моментальное переживание себя в окружающем мире, но на свой прошлый опыт. Этот процесс заставляет нас отдалиться от переживания как такового, абстрагироваться от восприятия другого как живого и чувствующего, концептуализировать его и управлять своими отношениями с ним. Бонни Бейнбридж-Коэн метко называет это манипуляцией в прямом смысле слова — когда что-то находится в наших руках, подчиняется нам и мы совершаем над ним определенные действия. Когда думание является первичным способом контакта с миром и другими, это отрезает нас от чувствования. Значит, мы отказываем другим в праве обладать чувствованием и приходим к отношениям «я–оно» (я живой, а оно нет) вместо «я–ты» (мы оба живые и равные).
Это не значит, что земледелие не предполагало диалога с окружающей средой — скорее сами условия такой жизни формировали упор на функцию мышления в гораздо большей степени, чем это было раньше (скажем так, без тонкого чувствования мира получить урожай можно, а вот без мышления это уже значительно сложнее). И конечно же, это не значит, что стоит идеализировать образ жизни охотников-собирателей, требовавший физических усилий и сопряженный с постоянной опасностью (неудивительно, что однажды мы так рьяно ухватились за земледелие, которое давало некоторые гарантии и безопасность!).
В современном мире нам часто нужно проделать какой-то путь, чтобы оказаться на природе, у воды и живого огня. Мы не особо задумываемся о том, что большая часть еды в нашей тарелке или растет из земли, или непосредственно связана с ней (например, корова ест траву, мы едим мясо коровы) и что вода в чайнике также появляется из земли. Понятно, что мы как будто все это знаем, но вряд ли держим ежедневно в голове. В альтернативной, отделенной от источника жизни реальности мы начинаем смотреть на свое тело как на еще один объект, требующий мышления и контроля, который из живого компаньона превратился в инструмент удовлетворения наших потребностей и амбиций.
В высококонкурентной корпоративной культуре эмоции и чувства — и тело как их источник — воспринимаются как помеха, которую следует по возможности исключать из уравнения. В итоге мы оказываемся в токсичной среде и коллективах, где высокофункциональные люди не могут сработаться, потому что им нечем устанавливать осмысленные связи друг с другом. При этом каждый живет в перманентном страхе провала, и мы отдаляемся друг от друга еще больше (почему так происходит, мы будем подробно разбирать в следующей главе). Получается, что великолепный ум, который позволяет нам добиться удивительных высот, оставляет нас ни с чем. Окруженные объектами, мы превращаемся в объект для самих себя.
Телесное избегание
Джон Уэлвуд, автор набирающего популярность термина «духовное избегание» (spiritual bypass), пишет:
Начиная с 1970-х гг. я стал замечать тревожную тенденцию среди многих членов духовных общин. Хотя многие практикующие успешно занимались внутренней работой, я заметил широко распространенную склонность — применять духовную практику для того, чтобы обходить определенные личные или эмоциональные «неотложные проблемы» или избегать их решения. […] Духовное избегание сильнее всего соблазняет тех людей, которым трудно справиться с вызовами жизненного развития, особенно в наше время и в нашей культуре, где события, когда-то бывшие обычными вехами взросления, — умение зарабатывать на жизнь достойным трудом, создание семьи, сохранение брака, принадлежность к достойному сообществу, — становятся все менее доступными для широких слоев населения.
Находясь на трудном пути к самим себе, многие люди знакомятся с духовными учениями и практиками, которые призывают их отказаться от себя. В результате такие люди начинают создавать при помощи духовных практик новую «духовную» идентичность, которая, в сущности, не отличается от прежней дисфункциональной идентичности, основанной на избегании нерешенных психологических проблем, только теперь она является в новом обличье.
Мы можем пытаться избежать встречи с собой разными путями, в том числе через создание максимально достоверной картинки духовности, втелесненности, проработанности, глубокого контакта с собой. Человек, занимающийся йогой и дыхательными практиками с утра, днем спешащий на пилатес, а вечером на обнимательную вечеринку, вовсе не обязательно будет присутствовать в своем теле и ощущать его как безопасное пространство. В последние годы тело и телесность стали очень популярными: с одной стороны, мы чувствуем, что больше не можем избегать внутреннего запроса на диалог с собственным телом, а с другой стороны, стало очевидным, что все телесное неплохо продается. В итоге мы играем сами с собой, подсовывая себе различные практики, наполняясь ощущением своей телесности и втелесненности, но при этом оставаясь отчужденными от своей честной телесной реальности, в которой могут происходить и ощущаться не самые приятные вещи. Проверить это несложно (как и наличие у себя духовного избегания, если вам близка тема медитации и духовного роста): тело — это не только отдых на курорте и пенные ванны. Любовь к телу — это не попытка бесконечно обезболивать себя эндорфинами.
Это также способность быть на своей стороне и не закрываться от своих чувств, когда внутри живут горе и боль отвержения. Это означает чувствовать по живому, что далеко не всегда приятно и прекрасно. Контакт с телом — это не о сладости, а о жизни.
Человек, отщепленный от своего тела, может выглядеть фантастически спортивно, знать все о здоровой биомеханике и двигаться как гимнаст «Цирка дю солей». Само по себе это не означает наличие телесной осознанности и соединенности со своими глубинными переживаниями, хотя, безусловно, хорошая координация и владение своим телом — это одна из составляющих контакта с собой.
Но человек, заинтересованный в установлении более глубинного контакта со своим телом, неизбежно сталкивается с непрожитыми когда-то чувствами, с болью, которая была вытеснена из сознания в тело, со всем, от чего нам в действительности хотелось бы отвернуться (что мы, собственно, и сделали, потеряв часть телесной чувствительности).
Точно так же некоторые телесные активности, похожие на внушительный контакт с телом, могут быть невротичными, авторитарными и поддельно-духовными. Вместо того чтобы помогать людям прийти в контакт с телом, они создают сильное онемение, которое бывает очень сложно заметить, если внимание занято только правильным исполнением движений под надзором учителя, попыткой справиться с сильным внутренним стрессом или прийти к воображаемому идеалу.
Подробнее о книге «Контакт с телом» читайте в базе «Идеономики».
Сообщение Вдали от тела: как мы стали пленниками собственного ума появились сначала на Идеономика – Умные о главном.