«Я предполагаю, что читатель знаком с идеей экстрасенсорного восприятия… телепатии, ясновидения, предвидения и психокинеза. Эти тревожные явления опровергают все наши научные представления… К сожалению, статистические данные, по крайней мере в отношении телепатии, ошеломляют… Если принять их на веру, то поверить в призраков и домовых не составит большого труда».
Эти слова были опубликованы не на страницах оккультного журнала и прозвучали не на конференции по парапсихологии. На самом деле их автором является Алан Тьюринг, отец информатики, и они появляются в его основополагающей статье «Вычислительные машины и разум» (1950), в которой описывается «имитационная игра» (более известная как «тест Тьюринга»), призванная установить, можно ли отличить интеллект машины от человеческого.
Статья начинается с описания ставшего знаменитым мысленного эксперимента: человек, машина и наблюдатель, который задаёт вопросы. Если наблюдатель не может определить, кто есть кто, основываясь на их ответах, то машина прошла тест: её интеллект неотличим от человеческого. Большая часть статьи посвящена различным возражениям против этого эксперимента с точки зрения математики, философии сознания.
Но примерно на середине статьи Тьюринг обращается к неожиданной проблеме, которая может помешать имитационной игре: телепатии. Если бы человек и наблюдатель могли общаться телепатически (чего машина предположительно не могла бы делать), то тест бы провалился. «На мой взгляд, это довольно веский аргумент», — говорит Тьюринг. В конце он предполагает, что для правильной работы теста эксперимент должен проводиться в «защищённой от телепатии комнате».
Почему Тьюринг чувствовал необходимость говорить о телепатии? Почему он считал экстрасенсорное восприятие серьёзным возражением против своего мысленного эксперимента?
На рубеже XX века Англия была одержима спиритизмом. Люди из всех слоёв общества увлекались спиритическими сеансами, идеей загробной жизни, призраками, предвидением и ясновидением. Знаменитые медиумы, такие как Эвсапия Палладино, Ада Гудрич Фрир и Этта Райт, путешествовали по Европе, демонстрируя свою способность левитировать столы, общаться с духами умерших или вырабатывать «эктоплазму» — таинственную полуматериальную, полудуховную субстанцию, выходящую из одного или нескольких отверстий тела медиума.
В 1882 году группа учёных, связанных с Тринити-колледжем в Кембридже, основала Общество психических исследований — научное сообщество, целью которого было изучение этих явлений с научной точки зрения. За время своего существования общество насчитывало среди своих членов самых выдающихся умов того времени, в том числе писателя Артура Конан Дойла и физика Дж. Дж. Томсона. Его члены демонстрировали различную степень заинтересованности в явлениях, происходящих в комнате для сеансов. Некоторые из них были очень убеждёнными, например, физик Оливер Лодж, написавший очень влиятельную книгу, в которой он описывал сеансы, на которых общался со своим сыном, погибшим во время Первой мировой войны.
Большое количество профессиональных философов либо присоединились к обществу, либо ознакомились с его результатами. Этик Генри Сиджвик был одним из его основателей вместе с Ф. У. Х. Майерсом, изобретателем слова «телепатия» и необычайно преданным членом общества: согласно одному отчёту, он продолжал участвовать в его работе и после своей смерти, якобы отправляя послания из потустороннего мира через различных медиумов. Такие уважаемые философы, как Анри Бергсон и Уильям Джеймс, избирались президентами общества. Многие другие философы, например Мэй Синклер, были его постоянными членами.
Это общество не было изолировано от академического мира. Дискуссии о паранормальных явлениях перетекали в самые уважаемые философские журналы того времени. Например, в одном из выпусков The Monist за 1902 год была опубликована статья его редактора Пола Каруса под названием «Дух или призрак». Размышления о жизни после смерти, предвидении и телепатии также появлялись в журналах Mind, Proceedings of the Aristotelian Society и Philosophy.
Вскоре после начала XX века интерес широкой публики к парапсихологическим исследованиям начал угасать. Эктоплазма оказалась марлей. Было обнаружено, что левитирующие столы прикреплены к леске. Призраки, появляющиеся в почти полной темноте из «духовных кабинетов», подозрительно напоминали самих медиумов в белых одеждах. Но философское увлечение паранормальными явлениями продолжалось. Спустя долгое время после того, как парапсихологические исследования были вытеснены с факультетов биологии, психологии и физики на периферию академической науки, профессиональные философы продолжали теоретические дискуссии о результатах этих исследований. Лучшим примером симбиоза академической философии и парапсихологических исследований является Чарли Данбар Брод.
Он был профессором нравственной философии в Кембридже, много публиковался, и сгодня известен как один из самых влиятельных философов XX века.
Если полистать записи Брода, вы найдете заметки о логике, метафизике и времени, которые соседствуют с гороскопами, составленными для друзей, письмами от людей, сообщавших о встречах с призраками, и обширными размышлениями о статьях, опубликованных в самых разных журналах по парапсихологии. Его философские взгляды сформировали подход к психическим явлениям, но психические явления, как мы увидим, также повлияли на его философию. В любом случае, он не считал, что над паранормальными явлениями стоит насмехаться.
Брод публиковал свои взгляды на паранормальные явления не только в периодических изданиях, посвящённых психическим исследованиям, но и в ключевых философских журналах. Несмотря на то, что он был известен своим интересом к психическим исследованиям, его работы на эту тему в целом весьма неоднозначны. В своих публикациях для общества он ясно давал понять, что верит в существование психических явлений. Однако в респектабельных философских журналах он придерживался более скептического тона и в основном фокусировался на философских последствиях, которые имели бы эти явления, если бы они оказались реальными.
Ярким примером применения философских методов в парапсихологических исследованиях является его работа о предполагаемой способности видеть будущее. Особый интерес для исследователей парапсихологии представляли «сбывающиеся сновидения» — сны обычных людей, в которых они видели будущие события. Общество парапсихологов интересовалось предвидением с момента своего основания, но по-настоящему усилила этот интерес публикация учёного-аутсайдера, который оказал огромное влияние на более поздние взгляды Брода на природу времени.
В 1927 году Джон Уильям Данн (1875-1949), авиационный инженер из Ирландии, опубликовал книгу под названием «Эксперимент со временем». Книга преследовала три цели. Первая заключалась в том, чтобы представить список предвидений, которые были у самого Данна. Вторая — в том, чтобы предложить руководство, описывающее, как можно научить свой разум видеть будущее во сне. По словам Данна, при соответствующей подготовке каждый мог бы это делать. Третьей целью было создание теории времени под названием «сериализм», которая должна была объяснить, как работает предвидение.
Сериализм начинается с предположения, что всё, что движется, должно двигаться во времени. Например, автомобиль, движущийся по дороге, находится в одном месте в t1, а в другом месте дальше по дороге — в t2. Если бы не было времени, было бы трудно сказать, что автомобиль вообще «движется». Но, как утверждал Данн, время само движется. Было бы странно говорить, что время не движется. Оно не может стоять на месте. (Британский философ Энтони Флю отметил, что Данн не отличает прямолинейное пространственное движение от неуловимого «течения» времени, что является главной ошибкой, которая в конечном итоге приводит к его причудливой теории времени.) Таким образом, Данн считал, что должно существовать метавремя или гипервремя, более высокий ряд «времени над временем», описывающий движение времени, в котором мы живём. Но это «время над временем» тоже должно двигаться (иначе оно не было бы временем). Таким образом, должен существовать третий ряд времени и так далее до бесконечности. Данн считал, что во время сна наш разум может получить доступ к этим высшим измерениям времени, некоторые из которых содержат будущие события.
Книга стала бестселлером. Она была переиздана в нескольких изданиях и оказала влияние на нескольких ключевых писателей XX века, в том числе на Борхеса и Толкина. Физик Артур Эддингтон написал Данну одобрительное письмо, которое было опубликовано в более поздних изданиях книги. Широкая общественность увлеклась идеей «видения будущего» до такой степени, что фраза «сон Данна» стала сокращением для обозначения любого провидческого сна.
Но в целом в академических кругах над книгой посмеивались. Не столько из-за того, что Данн верил в вещие сны (на самом деле, многие учёные считали, что каталог этих снов, который он привёл, был единственной ценной частью его книги), сколько из-за его странной теории времени. Один рецензент сказал, что её очень трудно воспринимать всерьёз, другой предположил, что книга была просто шуткой.
Брод был единственным профессиональным философом, который всерьёз занимался теорией Данна. В Тринити-колледже хранятся экземпляры книг Данна, на полях которых Брод оставил обширные заметки с предложениями по исправлению сериализма и его использованию для создания философски обоснованного объяснения предвидений. В 1935 году он даже опубликовал отдельную статью о Данне в журнале «Философия», а Данн упоминается в нескольких местах его главного труда «Исследование философии Мактаггарта» (1933–1938).
Брод затронул то, что можно назвать онтологической проблемой предвидения. В первой половине XX века одной из наиболее распространённых теорий времени была теория «растущего блока», согласно которой прошлое существует, настоящее существует, а будущее — нет. Это вполне согласуется с нашими повседневными представлениями о времени, но создаёт особую философскую проблему для существования предвидения. Допустим, я во сне предвижу, что произойдёт в следующую субботу. Предположим, что теория о растущем блоке верна, и следующей субботы (пока) не существует. Так что же я видел во сне? Как я мог увидеть то, чего не существует?
Общение с Данном побудило Брода предложить одну из первых теорий «гипервремени». Это группа теорий, утверждающих, что время имеет два (или более) измерения, подобно тому, как пространство, в котором мы живём, трёхмерно. По мнению Брода, одно измерение имело блочную структуру. В этом измерении будущего не существует. Но, предположил он, может существовать и второе измерение времени, в котором будущее существует и содержит предвидимое событие. В предвидении во сне мы получаем к нему доступ. Это упрощённая версия логической феерии Данна: Брод отказался от идеи, что само время должно двигаться во времени, и от «бесконечной» серии измерений. Двух измерений достаточно.
В то время как Брод пытался сделать теорию Данна менее логически экстравагантной, один из его студентов в Тринити-колледже поднял применение логики в парапсихологических исследованиях на гораздо более высокий уровень. Казимир Леви (1919-1991) был одним из величайших философов-логиков XX века. Он оказал влияние на целое поколение философов-аналитиков, и библиотека факультета философии Кембриджского университета названа в его честь. Нет никаких свидетельств того, что Леви интересовался спиритизмом во время учёбы в бакалавриате (когда он уже публиковался в журнале «Анализ»). Но, похоже, ситуация изменилась в 1938 году.
Летом 1938 года, перед началом последнего года обучения в бакалавриате, 19-летний Леви посетил польского художника Станислава Игнация Виткевича (более известного как Виткаци) в его мастерской в Закопане, Польша, чтобы тот написал его портрет. Виткаци был хорошо известен своим интересом к мистицизму и спиритизму. Он посещал спиритические сеансы, и многие его картины были написаны под воздействием психоделиков. Пастельный рисунок Казимира, сделанный Виткаци тем летом, в настоящее время находится в Тринити-колледже и сопровождает многие онлайн-ресурсы о нём, в том числе статью в Википедии. Мы не знаем, что именно произошло во время сеанса Леви с Виткаци. Но год спустя Леви принял неожиданное решение и начал писать докторскую диссертацию по парапсихологии.
Диссертация под названием «Некоторые философские размышления о жизни после смерти» была написана под руководством британских философов Джона Уиздома и Дж. Э. Мура, представлена в октябре 1942 года и рассмотрена Бродом и Сесилом Алеком Мэйсом, психологом, который пятью годами ранее выступил с мемориальной лекцией Майерса в Обществе психических исследований. Диссертация ознаменовала появление новой методологии в философских исследованиях в области психических явлений. К тому времени, когда Леви писал свою диссертацию, лингвистический анализ уже преобладал. Кембриджские философы теперь интересовались значением слов и пропозиций, а также той ролью, которую эмпирические данные могут играть в метафизике истины. Первое предложение диссертации Леви является образцом этого нового подхода: «Имеет ли смысл утверждение о том, что я переживу смерть своего тела?»
В своей диссертации Леви применяет лингвистический анализ к двум конкурирующим теориям о призраках. Первая теория была предложена Броудом в 1925 году и стала известной как гипотеза «психического фактора». Брод спрашивает: «Не может ли то, что мы называем “разумом”, быть соединением двух факторов, ни один из которых по отдельности не обладает характерными свойствами разума, подобно тому, как соль является соединением двух веществ, ни одно из которых по отдельности не обладает характерными свойствами соли?» Идея заключается в том, что «психический фактор» при определённых условиях может пережить физическую смерть физического фактора и, возможно, проявиться в виде призрака.
Леви счёл эту теорию неубедительной. Он считал, что в теории Брода не хватает критериев проверяемости. Проверка была популярной теорией значения, выражающей идею о том, что утверждение имеет смысл тогда и только тогда, когда его можно проверить. Например, утверждение «на столе лежит яблоко» имеет смысл, потому что я знаю, как его можно проверить: я могу пойти и посмотреть, лежит ли там яблоко. Напротив, многие считали, что метафизические или религиозные утверждения, такие как «Бог добр», бессмысленны, потому что мы не можем представить, как их можно проверить. Именно в этом, по мнению Леви, и заключается проблема теории Брода: как я могу проверить, что только часть меня пережила телесную смерть? Если я должен проверять, я должен существовать как одна и та же личность до и после проверки, а не как один из двух моих «факторов».
Вторая теория, которую критиковал Леви, стала известна как гипотеза «психического эфира». Её предложил Х. Х. Прайс, профессор логики в Оксфорде, ныне известный в основном своими работами по философии восприятия. Прайс, как и Брод, принимал активное участие в деятельности Общества психических исследований (которое избрало его президентом в 1939 и 1960 годах). В 1950-х годах он посещал парапсихологические конференции и однажды принял мескалин, чтобы проверить, не даст ли это ему паранормальные способности. (Не дало.)
Прайс утверждал, что «психический эфир» — это «нечто промежуточное между разумом и материей… нечто, что в каком-то смысле является материальным, потому что оно протяжённо в пространстве… и всё же обладает некоторыми свойствами, которые обычно приписывают разуму». Прайс считал, что, как только в сознании возникает определённый образ (например, если вы смотрите на яблоко, образ возникает в вашем сознании), он, возможно, продолжает существовать в психическом эфире даже после смерти разума, который его создал. При определённых условиях совокупность этих сохранившихся образов может стать видимой в виде призрака для медиума или особенно чувствительного человека.
Леви возразил, споря:
Сказать о каком-либо конкретном образе, который у меня есть в определённый момент t, что он, этот конкретный образ, существует в t, — значит сказать, что он есть у меня в t; а сказать о каком-либо конкретном образе, который у меня был в определённый момент t1, что он, этот конкретный образ, существовал в t1, — значит сказать, что он был у меня в t1 … Таким образом, логически невозможно, чтобы образ, который у меня есть в определённый момент времени, продолжал существовать после того, как я перестану его иметь. Тем более он не может продолжать существовать после моей смерти.
Другими словами, образы неразрывно связаны со временем, в которое они возникают, и с действиями, в ходе которых они возникают. Они не могут существовать сами по себе вне этого времени и вне этих действий.
Что интересно в критике Леви, так это то, что он считал, что ложность теорий Брода и Прайса можно доказать, просто обратив внимание на логику и язык. Не нужно посещать сеансы, измерять вибрации, исходящие от мозга, или помещать медиумов в парапсихологические лаборатории. Просто задумавшись о значении слов («психический фактор» и «образ»), используемых для формулирования теорий, мы можем показать, что они несостоятельны.
Несмотря на недостатки теорий Брода и Прайса о призраках, Леви неожиданно пришёл к выводу, что утверждение «Я переживу смерть своего тела» может быть осмысленным при определённых очень специфических условиях и при очень специфическом использовании языка. Хотя это может показаться очень осторожным выводом в рамках маргинальной дискуссии на малоизвестную тему, для Брода и начинающего Леви парапсихологические исследования были не просто экстравагантным хобби. Они активно формировали их «официальные» философские взгляды. Как мы уже видели, философия времени Брода в его «Исследовании философии Мактаггарта» во многом сформировалась под влиянием необходимости объяснить предвидение. Обсуждение «психического фактора» занимает центральное место в его влиятельной книге «Разум и его место в природе» (1925). Его взгляды на «основные ограничивающие принципы» реальности сформировались под влиянием опасений, что они могут быть нарушены психическими явлениями. К ним относятся нарушения законов физики или последствия появления новых форм прямого мысленного общения без необходимости в физических посредниках, таких как уши, рот или воздух. Точно так же диссертация Леви легла в основу двух его ключевых статей, опубликованных вскоре после его устного экзамена.
Однако что любопытно в этих двух статьях, так это то, что к моменту публикации все ссылки на парапсихологические исследования были отредактированы. Жуткий материал был удалён. Это неудивительно. Из переписки Леви с Бродом и Муром мы знаем, что к моменту окончания работы над докторской диссертацией он (в отличие от Брода и Прайса, которые на тот момент уже были профессорами) отчаянно пытался получить академическую должность. Присоединение к парапсихологическим исследованиям, которые даже Брод в какой-то момент назвал «жуткой» дисциплиной, могло быть слишком рискованным.
Многие из этих философских исследований, связанных с парапсихологией и паранормальными явлениями, теперь забыты — или, возможно, замяты из-за неловкости. Например, в Стэнфордской философской энциклопедии есть лишь несколько слов об интересе Брода и Прайса к парапсихологии, а моя собственная готовящаяся к публикации статья — единственная, в которой рассматривается работа Леви в области паранормальных явлений.
Некоторые современники Брода и Прайса также считали, что историки философии не должны обращать внимания на парапсихологические исследования. В книге Рудольфа Метца «Сто лет британской философии» (1938) парапсихологическим «исследователям» и их «многочисленным трудам» посвящено всего две страницы. Его тон пренебрежительный, и он говорит, что «вряд ли можно поставить в заслугу современной британской философии то, что столь многие мыслители и исследователи, которых в других случаях следует принимать всерьёз, оказались столь безрассудными в этом вопросе».
Несмотря на увольнение Метца, многие философы продолжали работать над вопросами, связанными с парапсихологией, вплоть до 1950-х и 1960-х годов, после того как парапсихология перестала быть предметом изучения на других факультетах современных университетов.
Кембридж был одним из центров аналитической философии, которая гордится тем, что обходится без спекулятивной метафизики, и уделяет большое внимание научной точности и эмпиризму. Но «жуткие» темы, такие как телепатия, загробная жизнь и призраки, были широко распространены в философской среде Кембриджа и за его пределами вплоть до 1960-х годов. Это подтолкнуло многих интересующихся философов к новым и творческим исследованиям природы времени, материи и языка. Поэтому, когда Алан Тьюринг, один из самых известных выпускников Кембриджа, обратил своё внимание на искусственный интеллект и внёс определяющий вклад в развитие этой области, было естественно, что его беспокоила проблема, которую многие его коллеги считали крайне загадочной: телепатия.
Сообщение Эктоплазма оказалась марлей: как философы поверили в призраков появились сначала на Идеономика – Умные о главном.