Начиная с 1980-х годов один международный язык начал вырываться вперед, а затем и обгонять остальные. Главной языковой доминантой эпохи глобализации стал английский, по-настоящему первый язык международного общения. Некоторые специалисты даже называют его «языком-убийцей» — на том основании, что он привел к вымиранию множества малых языков, хотя такой ярлык не всем по душе. Саликоко Муфвене, лингвист из Чикагского университета, уроженец Конго, отмечает, что английский развивался в основном как лингва франка, то есть язык-мост, который помогает общению представителей разных языковых групп. Конечно, он потеснил другие лингва франка, такие как суахили в Африке или малайский в Азии, но не затронул языки коренных народов, на которых в этих местах говорят постоянно. По словам Муфвене, ярлык «убийцы» отражает европоцентристский взгляд на вещи, потому что именно в Европе сильны тенденции монолингвизма. В большей части остального мира постоянное двуязычие или даже многоязычие по-прежнему является нормой.
Кроме того, в английском языке одновременно происходит расслоение на разновидности, благодаря чему в один прекрасный день мы можем не распознать эти виды как один и тот же язык. Так что же происходит? Английский язык «убивает», «умирает» или и то, и другое сразу? Австралийский лингвист Николас Эванс считает, что разновидностей английского становится все больше и больше. При этом вряд ли он пойдет по пути латыни, которая породила звездную вспышку, называемую романской группой. В конце Римской империи мало кто умел читать и писать, а обычные люди, жившие на противоположных концах империи, не имели прямого контакта друг с другом. Центробежные силы, разъединяющие языки, не имели центростремительной силы в противовес. Сегодня же, благодаря телевидению, интернету и социальным сетям носители разных английских диалектов знакомятся с речью друг друга, а также стандартной письменной формой языка. По словам Эванса, хотя будущее языка предсказать сложно, английский вполне может перейти в состояние диглоссии, когда между общей письменной формой и множеством разговорных разновидностей возникает пропасть.
Эти вопросы важны, в частности, потому, что они имеют отношение к проблеме эрозии языков. Из примерно семи тысяч языков, на которых сегодня говорят в мире, почти половина считается исчезающими. По некоторым оценкам, к концу этого века могут исчезнуть полторы тысячи языков, а попытки реанимировать агонизирующих оказались по большей части неудачными. Ярким исключением является иврит, который был восстановлен в уникальных обстоятельствах (образование современного государства Израиль). С другими языками сложилась другая картина. Например, несмотря на десятилетия интенсивного преподавания языка и мощную поддержку со стороны общественности, в 2022 году на валлийском говорили менее двадцати процентов жителей страны, а за предыдущее десятилетие их число сократилось. Валлийский считается самым живым из сохранившихся кельтских языков. Ирландский язык, который возрождается в Ирландии, по мнению экспертов, находится под сильным влиянием английского.
так много языков упало
с края света
в пасть дракона…
(Из стихотворения «Здесь еще водятся драконы» Люсиль Клифтон)
Не все специалисты считают, что это удручающая тенденция. Стоит напомнить, что в доисторические времена язык, находящийся на пике своего расцвета, насчитывал не более тысячи носителей. Поэтому возрождение следует оценивать не по количеству новичков, а по тому, насколько язык является проводником живой культуры и пользуется ли им молодежь. Кроме того, неизбежно, что язык, который был восстановлен или возрожден, будет отличаться от первоначальной формы — это эволюция. Например, лингвист израильского происхождения Гильад Цукерман утверждает, что вместо возрождения иврита родился новый, иврито-европейский гибридный язык. Он называет его израильским.
Сохранить жизнь исчезающих языков — дело, бесспорно, хорошее, если этого хотят их носители, и у языковых активистов это получается все лучше. Теперь стало понятно, что решение проблемы заключается не только в том, чтобы вкладывать больше средств в обучение. Сначала нужно выяснить, почему люди отказываются от языков, а затем устранить неравенство, которое заставляет их это делать. Язык — это инструмент. Он живет до тех пор, пока полезен, пока он открывает двери для носителей и дает возможность улучшить жизнь. И хотя никто не отрицает, что в настоящее время число умирающих языков превышает число рождающихся, важно воспринимать любые цифры, связанные с явлением эрозии, со здоровой долей сомнения. Поскольку язык тесно связан с идентичностью, любые подсчеты, по крайней мере, отчасти субъективны. В то время как я пишу, языки меняются на устах их носителей. Поскольку большинство этих изменений остаются незарегистрированными и неизученными, а лингвисты не могут прийти к единому мнению о том, что представляет собой генезис языка, картина смерти может быть преувеличена в ущерб рождению. Пришло время обратить внимание на те центры, что, подобно горячим источникам на дне моря, уже несколько десятилетий дают новую языковую жизнь, и спросить: находимся ли мы на пороге лингвистического ренессанса?
Сообщение Лингвистический Ренессанс: настоящее и будущее языков появились сначала на Идеономика – Умные о главном.