Моя семья иллюстрирует демографический кризис. Бабушка и дедушка по отцовской линии родились в Индии и имели 10 детей. Но за три поколения «коэффициент рождаемости» в моей семье упал с 10 до менее чем 1.
За тот же период население Индии выросло с 350 миллионов до 1,4 миллиарда в 2023 году, обогнав Китай и став самой густонаселённой страной в мире. Но история моей семьи отражает демографические изменения в Индии. В середине XX века, когда родились мои родители, коэффициент рождаемости там составлял 6. Сейчас он равен 2.
Индия — лишь один яркий пример, но уровень рождаемости снижается повсеместно. В период с 1950 по 2021 год глобальный коэффициент рождаемости упал с 4,8 до 2,2. У американских женщин в среднем 1,6 ребёнка. В Японии — 1,2, в Южной Корее — поразительные 0,75. На данный момент население Земли всё ещё растёт. Но демографы прогнозируют, что численность человечества достигнет пика к концу этого столетия, а затем начнётся резкий спад. Меня к тому времени уже не будет в живых, но мои дети заглянут в бездну.
Некоторые говорят, что это благословение. Чем меньше людей, тем меньше выбросов углекислого газа. Более того, наш общий пирог можно будет разделить на более полноценные части. Теоретически, мы будем меньше конкурировать за ресурсы, сможем позволить себе более доступное жильё и получать более высокую зарплату из-за нехватки рабочей силы.
Увы, этот оптимизм неуместен.
Путь вперёд в борьбе с изменением климата ясен: мы должны как можно быстрее перейти от ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии. Если потерпим неудачу, будущее будет катастрофическим, и численность населения перестанет иметь значение. Если добьёмся успеха, увеличение численности населения не повлияет на выбросы углекислого газа.
Более того, сроки спасения не совпадают. Изменение климата требует принятия мер в течение ближайших десятилетий; сокращение численности населения не случится до следующего столетия.Однако представьте, что этот процесс ускорится. Это скорее ухудшит, чем улучшит наши климатические перспективы. Молодые люди с большей вероятностью поддержат смелую экологическую политику, станут активистами по защите климата и изобретут «зелёные» технологии.
В этом и кроется фундаментальная причина, по которой сокращение численности населения станет скорее проклятием, чем благословением: потеря молодых людей. Школы будут переоборудованы в учреждения по уходу за пожилыми людьми. Больницы будут переполнены, а детские площадки опустеют. Этот демографический сдвиг изменит все аспекты нашего мира, от экономики и инноваций до культуры и социального развития.
Рассмотрим социальное обеспечение, которое часто ошибочно воспринимают как сберегательный счёт для выхода на пенсию. На самом деле налоговые отчисления работников перераспределяются в пользу пенсионеров — эта система взаимодействия между поколениями зависит от сбалансированного возрастного распределения. По мере старения населения она будет разрушаться.
Сокращение числа взрослых трудоспособного возраста влечёт за собой сокращение налоговой базы, даже несмотря на растущую потребность в государственных услугах. Образование, здравоохранение, инфраструктура, общественная безопасность и социальное обеспечение будут финансироваться недостаточно. «Пирог» уменьшится. А по мере увеличения продолжительности жизни спрос на здравоохранение будет расти, в то время как число медицинских работников будет сокращаться. Больше всего пострадают уязвимые группы — не только пожилые люди, но и те, кто живёт в бедности или является инвалидом.
Для процветания обществу нужны молодые люди. Новые поколения стимулируют экономический рост, внедряют технологии, бросают вызов устаревшим правилам, способствуют социальным изменениям. Они чаще идут на риск, принимают новые идеи и думают о будущем. Когда мы говорим о сокращении численности населения, на самом деле мы говорим о постепенном угасании этой жизненно важной социальной силы.
Многие считают, что решение простое: откройте границы, и демографические проблемы решатся сами собой. Иммиграция может предотвратить сокращение численности населения внутри страны, она не может устранить дисбаланс в структуре населения. Исследования показывают, что более высокий уровень иммиграции может предотвратить сокращение численности населения страны, но не его старение. Математика проста: иммигранты моложе среднестатистического гражданина, но старше новорождённых.
Когда богатые страны импортируют молодых работников из бедных стран, они фактически экспортируют низкий уровень рождаемости, усугубляя глобальную проблему, а не решая её. Возьмём моих родителей и их братьев и сестёр, которые эмигрировали на Запад в возрасте около 20 лет. Переехав в новые дома, они также переняли новые модели семьи — ни у кого из них не было больше двух детей.
Тем не менее, экономические последствия и проблемы со здоровьем можно решить другими способами. Возраст выхода на пенсию может увеличиться. Развитие медицинских технологий может снизить количество возрастных заболеваний и инвалидности, позволяя людям дольше работать. Автоматизация медицинских услуг может компенсировать нехватку медицинских работников. Возможны и более амбициозные решения. Однако они затрагивают лишь поверхностные проблемы. Сокращение численности и старение населения создают более серьёзные проблемы, которые трудно решить с помощью политических мер.
Рост населения стимулирует экономику. Чем больше людей, тем больше рабочих мест, потребителей и инноваций. Когда население увеличивается, становится возможной экономия за счёт масштаба — повышается эффективность и умножается богатство. Молодое поколение с большей вероятностью будет открывать новые предприятия, внедрять новые технологии и повышать производительность. Исторически сложилось так, что даже относительно небольшие популяции были экономически сильными, пока в них оставалась высокая доля молодёжи.
По мере того, как будет рождаться всё меньше молодых людей, пополняющих общество, мы столкнёмся с сокращением рабочей силы, ослаблением потребительского спроса и потерей эффекта масштаба. Мы также потеряем ту демографическую группу, которая обеспечивает экономическое развитие. Молодые люди не просто занимают рабочие места; они переосмысливают то, как должна выполняться работа. Они не просто участвуют в экономике, они меняют её. В стареющих обществах будет наблюдаться не только экономическая стагнация, но и деградация.
Некоторые считают, что искусственный интеллект или другие новые технологии могут повысить экономическую производительность. Но последствия сокращения численности населения выходят далеко за рамки рынков и материального благосостояния.
Когда общество велико и взаимосвязано, оно способно генерировать новые идеи, по-новому комбинировать старые и создавать иные виды когнитивного труда. Таким образом, сокращение численности населения уменьшит то, что эволюционный теоретик Джозеф Хенрих в книге «Секрет нашего успеха» (2015) называет «коллективным мозгом». Мы откажемся не только от конкретных инноваций, но и от целых областей исследований, что повлияет на всё — от фундаментальных исследований до практического применения в инженерии и медицине. Новые технологии потенциально могут повысить производительность экономики, но это будет сложнее, если сокращающееся население будет менее технологически инновационным. Молодые люди — это не просто члены коллективного мозга общества, они — его самые изобретательные нейроны.
Влияние на творческую деятельность будет не менее значительным. Молодые люди всегда были основным источником вдохновения для искусства, моды, музыки, литературы и кино. По мере сокращения их численности будущее станет культурной пустыней.
В целом молодые люди оптимистичны, готовы идти на риск и открыты для нового опыта. Эти черты способствуют культурному прогрессу. Стареющее общество станет менее склонным к риску, сосредоточится на сохранении богатства, а не на его создании, и будет сопротивляться необходимым изменениям.
Я оказался в странной компании. Правые пронаталисты хотят запретить аборты, наказывать за бездетность, принуждать женщин выходить замуж молодыми и отказываться от карьеры. Другими словами, они хотят снова повысить уровень рождаемости, восстановив патриархальный порядок начала XX века. Некоторые из этих пронаталистов на самом деле беспокоятся только о сокращении численности белого населения. (Их не волнует уровень рождаемости в моей семье.) Многие наблюдатели приходят к выводу, что сокращение численности населения — это не кризис, а моральная паника.
Но если лекарство токсично, это не значит, что болезнь не настоящая.
Если численность населения сократится, человечество погибнет. Общества станут менее продуктивными и бедными, уязвимые люди лишатся важнейшей социальной поддержки, инновации замедлятся, а ценности деградируют. Учитывая траекторию развития моей семьи, к тому времени, когда численность населения Земли сократится, у меня, возможно, не будет потомков, и мир — то, что от него останется, — сильно пострадает, если мы ничего не предпримем.
Для ясности: мне не особенно важно, сохранится ли моя собственная родословная. Мои двое детей идеальны. Я говорю об этом и своей жене, но она утверждает, что нам нужно родить ещё одного. В последнее время она взывает к моей совести: если сокращение населения действительно опасно, разве я не должен внести свой вклад в спасение человечества?
Ответ заключается не в индивидуальном самопожертвовании. Ни у кого нет обязанности размножаться (как же это удобно). Скорее, мы все вместе должны создавать условия, в которых люди захотят иметь детей и смогут иметь их столько, сколько захотят. Это означает борьбу с гендерным разделением репродуктивного труда и поддержку тех, кто ухаживает за детьми. Вот как пронатализм может стать прогрессивным движением.
До 1960-х годов коэффициент рождаемости в мире держался на уровне 5. Сегодня он снизился до 2,2. Во всех развитых странах коэффициент рождаемости значительно ниже 2,1 — «коэффициента воспроизводства», необходимого для поддержания стабильной численности.
Почему случился этот резкий спад?
По мере роста благосостояния общества женщины получают доступ к образованию и карьере. Они обретают репродуктивную свободу и позже выходят замуж, если вообще выходят, а репродуктивные технологии способствуют откладыванию создания семьи. Люди концентрируются в городах, где стоимость жилья растёт, а жилая площадь сокращается. Большие семьи распадаются, теряя поддержку. В то же время воспитание детей становится более интенсивным и дорогостоящим, но общество меньше ценит его.
Во многом это соответствует истории моей семьи. Мои бабушка и дедушка родились в Индии и умерли там же, а их потомки переехали в города по всему англоязычному миру. Ни бабушка, ни дедушка не учились в университете, в то время как почти все их внуки учились. Бабушка вышла замуж в 16 лет и через год родила первого ребёнка. Только у одной из моих двоюродных сестёр родились дети до 30 лет.
Великая трагедия нашего вида заключается в том, что деторождение — это угнетающий институт. Растущая свобода и процветание предоставили женщинам более привлекательные возможности. Это объясняет, почему уровень рождаемости упал в Восточной Азии, где брак и семья остаются особенно ограничивающими, в то время как экономические возможности для женщин расширяются.
Трудно делать прогнозы, особенно о будущем. Но тенденция к снижению уровня рождаемости по мере того, как страны становятся богаче и свободнее, настолько близка к закону природы в демографии, насколько это возможно. Таким образом, по мере того, как бедные страны будут становиться богаче, их уровень рождаемости неизбежно опустится ниже уровня воспроизводства населения.
Праворадикальные экстремисты, чтобы избежать демографического коллапса, хотят отбросить общество назад. Они хотят запретить контрацепцию, превратить женщин в производителей потомства. Мы должны отвергнуть эти принудительные предложения. К счастью, принуждение не является необходимым условием для предотвращения сокращения численности населения. Уровень рождаемости восстановится, если люди получат возможность заводить столько детей, сколько захотят.
Тем не менее, большинство факторов, способствующих снижению рождаемости, в подавляющем большинстве случаев являются положительными: достаток, экономические возможности, репродуктивная свобода. Мы должны стремиться к созданию богатых, свободных и равноправных обществ, даже зная, что эти достижения, как правило, снижают уровень рождаемости.
Наша главная задача — повысить рождаемость, сохраняя и расширяя ценные социальные достижения. Нам нужны инновационные подходы, которые отделяют высокую рождаемость от её исторических причин — бедности, угнетения и гендерного неравенства. Решение состоит не в том, чтобы обратить прогресс вспять, а в том, чтобы переосмыслить формирование семьи в прогрессивном обществе.
Иногда меня спрашивают (например, моя жена), почему я не хочу третьего ребёнка. «Ты что, против рождения детей?» Моя семья — самая значимая часть моей жизни, дети — единственное настоящее утешение в моей собственной смертности. Но есть и другие значимые вещи. Я хочу иметь время, чтобы писать, путешествовать и общаться с женой и друзьями. Возможно, я бы хотел третьего или даже четвёртого ребёнка, если бы нашёл себе пару и устроился на постоянную работу в 25 лет, а не в 35.
Моя история, конечно, уникальна, но я вижу, как она отражается в жизни других людей. Воспитание детей стало невероятно дорогим удовольствием — не только в финансовом плане, но и в плане времени, карьерных возможностей и личной свободы. Эффективные решения должны учитывать эти издержки.
Швеция предлагает то, что кажется образцом прогрессивного пронатализма — программы поддержки семьи. Однако результаты отрезвляют. Коэффициент рождаемости в Швеции составляет 1,5 — значительно ниже уровня воспроизводства населения. Хотя эти программы, возможно, предотвратили ещё более резкое снижение рождаемости, они не изменили тенденцию. Другие страны — от Сингапура и Тайваня до Польши и Венгрии — внедряли аналогичную политику без особого успеха.
Франция предлагает более перспективную модель. При коэффициенте рождаемости 1,62 она также не обеспечивает воспроизводство населения, но превосходит своих европейских соседей. Подход Франции похож на подход Швеции, но даже более щедрый: расходы на рождение детей составляют 3,5-4 процента ВВП. Налоговые льготы увеличиваются с каждым дополнительным ребёнком — по сути, родителям платят больше по мере роста их семей.
США недолго экспериментировали с облегчённой версией французского подхода в период пандемии COVID-19, расширив налоговые льготы для детей. Их отмена — упущенная возможность. Программу следует не только восстановить, но и значительно расширить. Другие страны должны последовать этому примеру.
В более широком смысле миру необходимо внедрять различные программы поддержки, оценивать их эффективность и масштабировать то, что работает лучше всего. Наилучшие меры могут лишь незначительно повысить уровень рождаемости, но это будет своего рода снижением вреда. Более того, замена становится возможной, если малоэффективные решения применяются совместно. Затраты могут быть высокими, но польза того стоит. Другой подход заключается в том, чтобы сделать жильё более доступным, чтобы молодые люди могли покинуть родительский дом.
Сами по себе эти меры могут оказаться недостаточными. Социальные нормы, касающиеся размера семьи и воспитания детей, оказываются удивительно устойчивыми и сохраняются даже после того, как изменились условия, которые их сформировали. Это означает, что нам нужно сочетать эффективные политические меры с усилиями по изменению культурных представлений о родительстве.
Одним из способов сократить расходы на воспитание детей является то, что мужчины должны вносить свой вклад, как утверждает гарвардский экономист и лауреат Нобелевской премии Клаудия Голдин. Несмотря на столетие роста гендерного равенства, женщины по-прежнему выполняют примерно в два раза больше домашней работы, чем их партнёры-мужчины, даже если оба работают вне дома. Добавьте к этому детей, и этот дисбаланс становится сокрушительным. (Читатели без детей: представьте, что ваша домашняя работа увеличилась в три или четыре раза.) Неудивительно, что многие останавливаются на одном ребенке. Снижение ожиданий повысило бы уровень рождаемости наряду с благополучием родителей и детей, как утверждает Том Ходжкинсон в книге «Праздный родитель» (2010).
Карьерная совместимость — ещё одно серьёзное препятствие. Но рабочие места могут адаптироваться. Представьте себе офисы, спроектированные с учётом семейной жизни: гибкий график, позволяющий проводить родительские собрания, присмотр за детьми на месте и культуру, которая поощряет, а не наказывает за семейные обязанности.
Изменить укоренившиеся традиции будет непросто. Но культурные сдвиги часто следуют за материальными стимулами. Например, продуманная политика может помочь изменить практику на рабочем месте, если правительства будут компенсировать работодателям расходы. Хотя мы не можем точно предсказать, как именно могут произойти такие изменения, мы можем попытаться поощрять более устойчивое и справедливое воспитание детей. По крайней мере, мы должны задуматься об этом.
Насколько актуальна наша демографическая проблема? История даёт отрезвляющую перспективу: ни в одной развитой стране уровень рождаемости никогда не падал ниже уровня воспроизводства населения, а затем не восстанавливался. Математика сокращения численности населения неумолима, поскольку задержки сейчас усугубляются значительными различиями в будущем. С каждым годом, на который мы откладываем действия, проблема становится всё более сложной.
И всё же нам не стоит поддаваться панике. Самые серьёзные последствия сокращения численности населения проявятся не раньше XXII века. Хотя мы должны думать наперёд, мы не должны быть уверены в том, что сможем повлиять на отдалённое будущее. Неизвестные факторы могут вмешаться и восстановить уровень рождаемости до уровня воспроизводства населения. Или могут возникнуть более насущные проблемы, которые потребуют нашего внимания.
Сокращение численности населения — серьёзная проблема, но это не чрезвычайная ситуация для цивилизации, как утверждают экстремисты. Эта реальность предполагает взвешенный, двусторонний подход.
Во-первых, мы должны проводить политику и культурные преобразования, которые имеют смысл независимо от их влияния на рождаемость. Продление отпуска по уходу за ребёнком, субсидирование ухода за детьми и налоговые льготы для родителей поддержат тех, кто ухаживает за детьми, даже если они не повысят уровень рождаемости. Аналогичным образом, увеличение предложения жилья принесёт пользу тем, кто страдает от бедности или бездомности. Кроме того, у нас есть все основания поощрять мужчин вносить больший вклад в уход за детьми, сделать воспитание менее интенсивным и перестроить рабочие места так, чтобы они были более удобными для семей. Эти меры принесут очевидную пользу с минимальным риском.
Во-вторых, мы должны инвестировать в исследования и тестирование более амбициозных и радикальных подходов, от культурных инноваций, связанных с совместным воспитанием детей, до технологических революций в области вспомогательной репродукции. Возможно, наиболее эффективные решения в конечном счёте снизят затраты на воспитание детей с помощью искусственных маток или нянь с искусственным интеллектом. Пусть учёные и эксперты в области политики исследуют смелые подходы, обеспечивая при этом тщательную оценку их последствий. Попросите политиков, гуманитариев и широкую общественность критически их обсудить.
Как видите, пронатальная политика вызывает сложные вопросы. Если гендерное разделение труда радикально не изменится, повышение показателей рождаемости может увеличить нагрузку на женщин и укрепить традиционные гендерные нормы. Учитывая разрыв между предполагаемой и фактической фертильностью, выгоды от рождения детей могут перевесить эти моральные издержки. Но мы не можем притворяться, что полностью понимаем компромиссы. Нам нужно изучить не только то, может ли пронатализм быть эффективным, но и то, при каких условиях он этически оправдан.
По сути, прогрессивный пронатализм — это не просто увеличение нашей численности, это сохранение движущей силы прогресса в обществе. Все крупные достижения в истории человечества — технологические, культурные, нравственные — были обусловлены молодостью.
Сохранение этой жизненной силы будет возможно только в том случае, если сокращение численности населения не останется уделом одних лишь экстремистов. Слишком многое зависит от поиска гуманных решений. Нам нужны подходы, которые способствуют процветанию человечества, сохраняя при этом достижения в области свободы и равенства, которые привели к снижению рождаемости. Будущее человечества — и моих маловероятных внуков — зависит от соблюдения этого хрупкого баланса.
Сообщение Прощай, молодость: к чему приведет уменьшение «коллективного мозга» появились сначала на Идеономика – Умные о главном.