В период с 1400 по 1780 год в Европе около 100 000 человек, в основном женщин, обвинили в колдовстве. Примерно половина из них была казнена. Убийства оправдывались целым рядом убеждений о женщинах, истине, зле и магии.
Однако охота на ведьм не обрела бы такого размаха без средств массовой информации, которые сделали ее возможной, то есть без серии печатных руководств о том, как находить и уничтожать ведьм.
На лекциях по философии я регулярно касаюсь этой истории. Со студентами мы обсуждаем религиозный, социальный, экономический и философский контекст охоты на ведьм в Европе и колониальной Америке. И это переплетается с тем, что я знаю об этике цифровых технологий.
Эти области не так уж далеки друг от друга, как кажется на первый взгляд. Сходство между распространением лжи в эпоху охоты на ведьм и в современной онлайн-системе информации поразительно и поучительно.
Рождение империи печати
Печатный станок, изобретенный около 1440 года, произвел революцию в распространении информации. Он способствовал созданию эквивалента вирусной теории заговора той эпохи.
В 1486 году два монаха-доминиканца опубликовали книгу «Malleus Maleficarum», или «Молот ведьм». В книге содержались три главных постулата, которые стали важнейшими в истории охоты на ведьм.
Во-первых, в нем женщины описываются как морально слабые и, следовательно, более склонные к колдовству. Во-вторых, колдовство считали тесно связанным с чувственностью. Авторы утверждают, что женщины ненасытны в чувственном плане, что отчасти и подталкивает их к колдовству. В-третьих, колдовство подразумевает договор с дьяволом, который соблазняет потенциальных ведьм разнообразными удовольствиями. Установив эти «факты», авторы завершают книгу инструкциями по допросу, пыткам и наказанию ведьм.
Книга имела огромный успех. Она выдержала более двух десятков изданий и была переведена на множество языков. Хотя «Malleus Maleficarum» был не единственным произведением такого рода, его влияние оказалось огромным.
До 1500 года обвинения в колдовстве в Европе были редкостью. Но после «Молота ведьм» массовая истерия набрала обороты. Более того, новые издания книги связаны с всплеском охоты на ведьм в Центральной Европе. Успех книги был обусловлен не только содержанием, но и авторитетными источниками. Папа Иннокентий VIII подтвердил существование ведьм и уполномочил инквизиторов преследовать их, что придало книге еще больший вес.
Представления о ведьмах из более ранних текстов и фольклора, например, о том, что ведьмы могли использовать заклинания, чтобы заставить пенис исчезнуть, в «Молоте ведьм» были переработаны. Это, в свою очередь, послужило «источником» для будущих работ. Книгу часто цитировали в более поздних руководствах и даже вплетали отрывки в гражданское право.
Благодаря популярности и влиянию книги появилась даже новая специальность — демонолог, эксперт по зловещему колдовству. По мере того как демонологи цитировали друг друга, рождалась масса «доказательств». Таким образом, утверждалась личность ведьмы: опасная и, несомненно, женская.
Скепсис и разум
Не все люди поверили в колдовскую истерию. Уже в 1563 году появились голоса несогласных, хотя, что примечательно, большинство из них не отрицали существование ведьм. Вместо этого они подвергали сомнению методы их выявления и преследования.
Голландский врач Иоганн Вейер утверждал, что женщины, обвиняемые в колдовстве, страдают меланхолией (тем, что мы сейчас могли бы назвать психическим заболеванием) и нуждаются в лечении, а не в казни. В 1580 году французский философ Мишель де Монтень, посетив заключенных ведьм, пришел к выводу, что им нужен «морозник, а не болиголов»: лекарство, а не яд.
Скептики также выявили нечто более коварное: моральную ответственность людей, распространяющих подобные истории. В 1677 году английский капеллан, врач и философ Джон Уэбстер написал разгромную статью, утверждая, что большинство текстов демонологов представляют собой простое копирование, где авторы повторяют ложь друг друга.
Цена этой истерии была колоссальной. Как писал Монтень: «Ведьмы моего района подвергаются смертельной опасности всякий раз, когда появляется новый автор и подгоняет реальность под свои представления».
Демонологи извлекали выгоду из социального и политического статуса, связанного с популярностью их книг. Финансовую выгоду получали, в основном, печатники и книготорговцы, то есть на современный лад, издатели.
Охота на ведьм сошла на нет в XVIII веке по всей Европе. Сомнения в качестве доказательств и усиливающееся понимание того, что обвиняемые «ведьмы» могли страдать галлюцинациями, способствовали прекращению преследований. Голос разума был услышан.
Психология вирусной лжи
Ранние скептики понимали то, с чем мы сталкиваемся и сегодня: некоторые люди более склонны верить в экстраординарные утверждения. Они считали «меланхоликов» — людей, предрасположенных к тревожности и фантастическому мышлению, — особенно подверженными этому.
Николя Мальбранш, французский философ XVII века, считал, что воображение обладает огромной силой убеждать нас в ложных вещах, особенно в страхе перед невидимыми, злонамеренными силами. Он отмечал, что «невероятные истории о колдовстве принимаются за подлинные истории», что усиливает легковерность. Чем больше историй и чем чаще их рассказывают, тем сильнее они влияют на воображение. Повторение служит ложным подтверждением.
«Если бы они прекратили наказывать ведьм и обращались с ними как с умалишенными, — писал Мальбранш, — то через некоторое время они перестали бы быть ведьмами».
Современные исследователи выявили схожие закономерности распространения дезинформации, призванной сбить людей с толку или манипулировать людьми. Мы с большей вероятностью поверим историям, если они кажутся знакомыми и связанными с контентом, который мы уже видели. Лайки и репосты становятся проводниками истины. Эмоциональный контент, призванный шокировать или возмутить, распространяется быстро и широко.
Социальные сети — особенно благодатная почва. Алгоритмы нацелены на максимизацию вовлеченности, поэтому публикация, набравшая лайки, репосты и комментарии, будет показана большему числу людей. Чем больше зрителей, тем выше вероятность просмотров, и так далее. Это создает цикл предвзятости подтверждения.
Скорость клика
Ранние скептики сурово критиковали не тех, кто верил в ведьм, а тех, кто распространял эти истории. Однако они, как ни странно, умалчивали о главных арбитрах и финансовых бенефициарах того, что печаталось и распространялось: об издателях.
Сегодня 54% взрослых пользователей получают хотя бы некоторые новости из социальных сетей. Эти платформы, подобно печатным станкам в древности, не просто распространяют информацию. Они формируют убеждения с помощью алгоритмов, которые ставят вовлеченность выше точности: чем чаще история повторяется, тем выше ее приоритет.
Охота на ведьм служит отрезвляющим напоминанием о том, что заблуждения и дезинформация — постоянные черты человеческого общества, особенно в эпоху технологических изменений и социальных потрясений. В то время как мы переживаем информационную революцию, вопросы ранних скептиков остаются актуальными: кто несет ответственность, когда ложная информация приводит к реальному вреду? Как защитить наиболее уязвимых от тех, кто наживается на неразберихе и страхе?
В эпоху, когда издателем может стать каждый, а невероятные истории распространяются со скоростью одного нажатия клавиши, понимание того, как раньше общество справлялось с аналогичными проблемами, не просто научное изыскание — это жизненная необходимость.
Сообщение Охота на ведьм и кризис дезинформации: что общего появились сначала на Идеономика – Умные о главном.